– …А тетка, материна сестра, мне вообще сказала – мы думали, ты от наследства откажешься, Надежде все оставишь! – рассказывает сорокапятилетняя Евгения. – У нее, мол, с детьми единственная квартира, идти, если что, больше некуда. Неужели, говорит, тебе так нужна эта двушка в нашем Мухосранске? Ей красная цена миллиона полтора, не более… Я говорю – тетьНин, верите или нет, не нужна! Полтора миллиона, говорите? Это семьсот пятьдесят тысяч на нос, тьфу! Две моих зарплаты, даже меньше! Но в наследство я вступлю принципиально, и все, что мне полагается, заберу до копейки. Чтобы Надьке ничего моего не досталось, ибо нефиг!
Евгения живет в Москве, куда приехала в начале двухтысячных из небольшого уральского городишки, привезя с собой только маленький чемодан со сменой белья и десять тысяч рублей в кармане – всю свою наличку на тот момент. А, ну был еще диплом невзрачного Екатеринбургского вуза, такого, что и трясти им особо не будешь.
Сейчас у Жени своя квартира-двушка в старом обжитом районе столицы, недешевая машина, все это досталось нелегким трудом, ну и отчасти везением. Работает Евгения в довольно крупной компании, которая у всех на слуху, на должности топ-менеджера. На вопросы, как она туда попала, отвечает что-то про упорный труд и везение. Но зарплата ее действительно впечатляет, особенно людей из региона.
Впрочем, особо с бывшими земляками Евгения не общалась. Разве что с мамой, и то не часто.
– Мама особо по мне не скучала! – объясняет Евгения. – У нее ведь под боком осталась Надька, которая нарожала ей внуков…
Надо сказать, отношения у сестер прохладные, и такие были всегда. Разница в возрасте у девочек получилась довольно большая, двенадцать лет, и Евгения была неприятно поражена в детстве, когда однажды, вдруг присмотревшись к матери, вдруг поняла – та в положении!
– Я как-то сразу поняла, что детство кончилось! – вздыхает Евгения. – Так оно, в общем-то, и оказалось.
Сестра родилась болезненной и слабенькой, до года ее несколько раз возили в областной центр на операции, а потом выхаживали, всячески баловали и, как говорит Евгения, «дули в пoпу». Старшая дочь в свои тринадцать-четырнадцать как-то отошла в семье на второй план. У Жени вдруг появилась масса обязанностей: убрать, приготовить, замочить белье, посидеть с сестрой.
– Училась сама, мать даже на собрания не ходила! – рассказывает Евгения. – Сама закончила, сама сдала экзамены, сама поступила, куда смогла. Родители особо не вникали, как и что… Когда собралась ехать в Москву, думала, мама будет отговаривать – мол, куда ты, как, никто же нигде не ждет. Но она ни слова против не сказала! Хочешь, говорит, езжай. Денег, правда, дала немного, десять тысяч рублей – все, что у нее было тогда, даже, по-моему, у соседки заняла до зарплаты. Ну вот, я купила билет, собрала вещи и поехала…
У младшей сестры Надежды судьба сложилась вполне типично для родных мест. Первый поспешный брак в восемнадцать, сын, развод, проживание с мамой, работа на местной фабрике. Гражданский брак в двадцать восемь, еще ребенок, а через полтора года – третья беременность…
– Мужика своего, сожителя, она к маме притащила, так и жили все вместе в двушке! – с возмущением в голосе рассказывает Евгения. – Я маме говорила – гони их! Но она только вздыхала – как же, мол, там же дети! С Надькой тоже разговаривала, но там непробиваемо, как об стенку горох. «Сидишь в своей Москве – и сиди, что тебе от нас надо?». Мама говорит, когда третий ребенок у Надьки замаячил, она аккуратно спросила сожителя, не соблаговолит ли барин жениться. Что ты думаешь? Труселя свои собрал в пакет и был таков, ключ от квартиры на стол положил. Надька еще на маму обиделась – что ты ему, мол, наговорила?.. Но ничего, родила потом и третьего, растит теперь всю ораву одна, работает санитаркой в больнице…
Евгения высылала матери деньги, небольшие суммы, потому что, по ее словам, вся материальная помощь все равно уходила «на детей». Ругаться и доказывать что-то было бесполезно. Сестра повисла на шее матери, да еще дерзила по телефону – не твое, мол, дело. Но мать, кажется, и не была против содержать внуков. В общий котел шла и пенсия, и подарки из Москвы, и то, что удавалось матери вырастить на огороде летом.
А несколько месяцев назад матери не стало. В двухкомнатной квартире осталась тридцатитрехлетняя Надежда и трое ее детей: четырнадцатилетний подросток и двое дошкольников. Идти из квартиры им решительно некуда. Но свою часть наследства Евгения сейчас твердо намерена забрать
– Куда Надька пойдет и что будет делать – это не мои проблемы! – разводит руками Евгения. – Старший сын ее пусть работать идет, там здоровый лоб уже, ростом выше меня. И вообще, у детей есть отцы, пусть отдает им, если сама не справляется… Хватит уже, у матери сидела на шее тридцать лет, на мою шею я ей перебраться не дам. Кумушки-тетушки все, конечно, шушукаются, что так нельзя, детей на улицу гнать. Говорю им – заберите себе ее детей, раз такие добрые. Желающих нет. А почему я должна?
Как считаете, Евгения права, надо делить наследство пополам?
Или в такой ситуации надо оставить сестру в покое?
Что думаете?
Свежие комментарии