Он сожрал мою селёдку

Он наклонился над столиком, открыв с фланга бритый висок, пальцами взял из тарелки кусок селёдки, вонзил в неё жёлтые зубы, и в тот же миг я понял: надо бить!

Миг. Один только миг! А в сознании прокрутился целый документальный фильм на заданную тему. Ты просматриваешь его, мобилизуешься и принимаешь решение. И всё это за неполное мгновение!

В данном случае я увидел друга молодости – врача, боксёра, уличного хулигана, писателя и авторитетного предпринимателя, а попросту бандита Гошу Зверева.

…Мы сидим у Гоши на лоджии и запиваем модным в 90-е «Абсолютом» жаркое из крымской акулы – катрана.
– Пойми, Вовчик, – говорит Гоша. – Вот тебе замусоленный штамп из голливудских боевиков: в финале хороший парень обязательно должен подраться насмерть с парнем плохим. И они бьют друг другу морды, долго бьют. Плохой парень вырубает хорошего, и хороший падает мордой в асфальт или во что-нибудь иное – по режиссёрскому замыслу. И плохой парень приближается к хорошему, чтобы его добить. И тут в мозгу хорошего парня прокручиваются те самые ролики, то самое кино, которое возвращает его к жизни и побуждает к отмщению. Хороший парень вскакивает и несколькими ударами вырубает плохого. Хеппи-энд!

А в жизни… В жизни, Вовчик, всё гораздо проще – кто первым зарядил по башке, тот и выиграл. При этом заметь, очень важно уметь бить по башке профессионально. И тогда плохой парень стопудово оказывается на полу. Даже если он двухметровый тролль, а ты – шибздик… К чему я всё это говорю? К тому, что сегодня среда, а в пятницу в девятнадцать ноль-ноль ты придёшь в наш спортзал, ну, который на улице Музыки, там тебя встретит тренер с погонялом Бицепс. Бицепс тебя подрючит месяц-полтора вместе с моими бойцами, а как созреешь, я лично поставлю тебе свой фирменный удар. Поверь, не раз ещё скажешь спасибо. А теперь давай – ещё по одной, и баиньки…

А теперь обратно – в декабрь 2024-го. Часов в восемь вечера мы со знакомым литератором возвращались из петербургского Дома писателей после очередного собрания. Протокольного общения показалось мало – оба мы в прошлом офицеры, оба прошли каждый свой, но незабываемый путь… Обоим синхронно захотелось продолжить предновогодний вечер в более неформальной обстановке, и мы зашли в рюмочную.

Это была не просто наливайка, а типичное питерское заведение с претензией на верность как минимум полувековым традициям, когда за столиком с немудрёной выпивкой и закуской могут оказаться профессор университета и припозднившийся работяга, и они, как это случается только в Петербурге-Ленинграде, мгновенно находят общий язык.

Своими глазами видел – в этой же рюмочной два бомжеватых джентльмена пьют водку и одновременно играют в шахматы! Ну где ещё подобное возможно, кроме как в культурной столице России?

Приняли нас тепло. Барменша, она же официантка, мгновенно оформила заказ, а рослый малый, отвечающий, как потом оказалось, за порядок, проводил к столику.

А заказали мы триста граммов белорусской водки в запотевшем графинчике и по порции традиционной в подобных случаях сельди с лучком и варёным картофелем.

За разговором выпили по пятьдесят, потом ещё по пятьдесят. Поговорили, разлили остаток по рюмкам. Ритуальной закуски на тарелках осталось – ровно по селёдочному ломтику на зубок.

Перед тем как выпить, завершали начатый разговор – об историческом романе товарища…

И в это самое время, по всем законам жанра, в наливайке возник человек.

Он был распущен, взбалмошно-шумен и назойливо-болтлив – то нёс какую-то чушь, то пел:
– Но-овый год к нам мчится, скоро всё случится!..

Случилось. За стойкой он заказал гранёный стакан водки, а потом с этим стаканом стал бродить между столиками и докапываться до посетителей.

Перед тем как подойти к нам, он успел получить от барменши последнее китайское предупреждение, но, очевидно, русские люди на китайские предупреждения реагируют слабо, потому как минуту спустя с наполовину опустошённым стаканом он оказался возле нас.
– Господа! – нарочито торжественно произнёс он. – С наступающим Новым годом вас, господа! А ведь я не случайно к вам обращаюсь – по вашему виду, вы служили, и, позвольте представиться, я тоже служил и предлагаю поднять тост за морскую пехоту!

На вид ему лет 35–37, ловкий, поджарый. Гоша Зверев учил своих пацанов к подобным людям относиться с повышенным вниманием:
– Качок – он качок и есть. Зачастую это просто гора растренированного мяса, а вот поджарые – они другие. От них хрен знает чего можно в любой момент ожидать. Никогда не расслабляйтесь с поджарым и в критический момент успевайте пробить по башке первым!
– Где мы – там победа, господа! – официально провозгласил наш поджарый. – И это девиз морпехов России!

Ну как тут не выпить – ведь всё правильно, хотя в тот же миг я почувствовал: добром это не кончится.

Конечно же, выпили. Мы – свои рюмки до дна, а он – половину от половины своего гранёного стакана.

На мгновение он замер, потом сделал выдох, закрыл рот, сфокусировался на моей – она была ближе – селёдке, наклонился, взял из тарелки последний кусок и вонзил в него жёлтые зубы.

Жёлтые – мне это особенно запомнилось, ибо он оказался вплотную, подставив висок. И в тот же миг я понял: надо бить. Но пока этот миг растянулся в сознании кинолентой, и я её досматривал.

Вот тренер Бицепс гоняет меня вместе со своими пацанами по залу. Вот Гоша чертит на боксёрской груше мелом круглую мишень, обозначающую зону между виском и ухом:
– Смотри, Вовчик. В настоящем бою бьют собственно в висок. Терпилу же лучше бить между виском и ухом – так не убьёшь, зато вырубишь сто пудов. Ну, поехали!..

С тех пор на каждой тренировке – минимум сто боковых ударов по груше «щёчкой». И ещё минимум сто прямых ударов.

Время от времени подходил Гоша, наблюдал, поправлял, если надо. Однажды посоветовал:
– Удар надо наносить расслабленной рукой. Одновременно научись вкладывать в летящий кулак свой вес… И маленькая хитрость от Гоши Зверева: зарядив в жбан, надо в долю секунды после состоявшегося контакта резко убрать кулак обратно. Этим достигается должная встряска мозгов, приводящая минимум к потере ориентирования во времени и пространстве. Попробуй дома зарядить так по пятилитровому пластику с водой и понаблюдать, как там, внутри, всё всколыхнётся, как тысячи пузырьков вскипают… Вот так же, Вовчик, происходит и у человека в башке.

Итак, я досматривал «кинохронику прошлого», а поджарый продолжал кусать мою селёдку жёлтыми зубами. Надо бить! И в тот же полумиг сидящий рядом товарищ тоже всё понял, навалился на меня сбоку, вдавил вглубь диванчика.

Тем временем поджарый откусил жёлтыми зубами половину куска, а вторую половину своими же пальцами протянул мне, мол, угощайся!..

Я был уже готов в ярости стряхнуть с себя десяток миротворцев-доброжелателей, но подоспел рюмочный вышибала, взял морпеха за шиворот, со словами «Я тебя предупреждал!» подвёл к выходу, раскрыл его лбом дверь и профессиональным пинком отправил наружу.

Затем вышибала вернулся, взял с барного стула куртку этого человека и выбросил следом за владельцем.

Подошла барменша с двумя стопками водки «от заведения»:
– Это вам, мальчики, от стресса!
– Тогда уж и селёдочки с двумя ломтиками бородинского! – сказал мой товарищ. – Порцию на двоих. Мы доплатим, если что…
– А он не вернётся? – неожиданно для себя самого спросил я.
– Гарантирую! – заверил возникший из-за спины барменши вышибала. – Проверено временем и опытом. Отдыхайте.
– Остынь! – подытожил приятель и, поднимая запотевшую стопку, добавил: – как говорят профессионалы, лучший бой тот, который не состоялся!