С вечера Витька отрезал ломоть хлеба, смачно сдобрил его солью и закрутил в старую газету. Повесил штаны на стул, проверив, как мать зашила порванную накануне им брючину. Ведь завтра с дедом на рыбалку! А сегодня надо пораньше лечь спать.
Бабка, к которой сначала решил подойти с просьбой, закатила целую истерику:
- Да что ж ты делаешь, а? Штаны-то новые почти! Вот деду расскажу - он тебе лозиной-то ума вставит пониже спины!
С дедом Витьке не хотелось общаться по этому поводу, вот он и ретировался к мамке:
- Ма-а, зашей штаны!
Мать молча взяла их, посмотрела на вырванную дыру и перебросила через плечо.
Зашьет или забудет? А без них нельзя: до реки надо бежать через поле суданки, которая резала и царапала ноги. После этого ранки пухли и неприятно щипались. «Вечером проверю!» - решил Витька и с чувством выполненного дела понёсся к соседу.
- Ми-и-ишка-а!- повиснув на штакетнике, кричал пострелёнок. - Ми-и-ишка-а!
На крыльцо вышла Мишкина мать:
- Нет его, с утра на ферму убежал.
«На конях пошёл кататься», - догадался Витька. А за ним не зашёл — значит, где-то с Сергеем. Он ревновал Мишку к Сергею. Ребята были на два года старше и уже ходили в школу, а ему только этой осенью идти в первый класс. Мать привезла портфель, купленный на ярмарке, и букварь. Витька, как был дома один, брал портфель и любовался своим отражением в зеркале, представляя тот долгожданный день, когда пойдёт рядом со станичной детворой со своими обновами в школу.
Ну и ладно, ну и пусть. Попросится он с нами на мотоцикле на озеро съездить! Витька бежал и изощренно мстил в думах своему товарищу. Свернув за угол, направился к мехмастерским. Путь преграждала стая гусей. Они, вытянув шеи, начали грозно шипеть, а серый здоровенный гусак устремился ему навстречу. Выручил увязавшийся за ним Жук. Он лаем потеснил гусиное воинство, освободив дорогу своему хозяину и другу. Жука Витька принёс домой ещё совсем кутенком, выпросив его у сельского сторожа, охранявшего ток. И за год щенок вырос в здоровенного пса, с которым боялись связываться местные собаки. Жук практически не оставлял своего хозяина ни на минуту.
- Тёть Тань, папка здесь?
- Уехал, с полчаса, — отвечала тётя Таня на проходной. — Что передать?
-Не-е, не говори, что меня видела.
- Ладно, не скажу, — ответила она, хитро щурясь из-под поднятой ладони. — Ты в школу-то собираешься или так и будешь гойдать целыми днями по станице?
- Тёть Тань, в школу ходят осенью, мамка мне уже портфель купила. Осенью и пойду.
- Ой, погоди!— всплеснула она руками,— На-ка, деду журналы передашь. С района вчера привезли, а Никитишна забыла ему отдать.
- Хорошо, передам, но сначала пойду искупаюсь.
В мастерских стояла огромная железная бочка с водой для технических нужд, и пацанва прибегала в жару окунуться.
- Не утони смотри, а то меня отец твой следом за тобой и утопит!
- Я уже плавать умею по-собачьи! - крикнул Витька, удаляясь внутрь двора.
- Ну, если по-собачьи, то конечно, - засмеялась она. - Журналы-то не забудь забрать потом!
Витька этого уже не слышал, он заметил механика Григорича. Вредный этот Григорич, постоянно гоняет их с бочки. За комбайном он заметил прятавшихся ребят, направился к ним.
- Привет!— прячась рядом с ними, поприветствовал он.
- Привет!
Григорич что-то рассказывал шоферу дежурки, громко смеясь. Наконец, мужики погрузили в дежурный газик какие-то железки и уехали.
Пацаны бросились к бочке. Наплававшись и нанырявшись, Витек забрал дедовы журналы и побежал домой. У него сегодня было много дел. Надо было в обед пригнать домой корову, чтобы мать надоила молоко для теленка. Поменять один большой крючок на заглотушку у Федьки. Проверить удилище из ореха, вырезанное в прошлом году дедом. И... да много еще чего. Разве мало дел перед рыбалкой!
Дед во дворе что-то выстругивал топориком. Бабка лущила жердела и раскладывала на столе, прикрывая уже лущённые марлей от мух. Тихо проскользнув в хату, Витька положил на стол журналы. Отколупнул вилкой кусок халвы и понесся опять во двор. В дверях столкнулся с бабкой. Резко проскочив мимо неё, бегом кинулся в калитку.
- Ах ты ж засранец! Куда халву таскаешь не поев, сейчас же вернись и поешь борщ!
В ушах бегущего по кукурузянке Витьки ещё долго стоял доносящийся со двора бабкин крик. Стадо паслось на выгоне перед лесом. Дорога огибала кукурузное поле, но можно было и срезать напрямик. Рядом в соседнем ряду старательно сопел Жук.
Мальчишка оглянулся посмотреть на собаку, но тут столкнулся с чьей-то белобрысой головой и упал, вскрикнув от боли. На рубашку из носа закапала кровь. Увидев расплывающиеся красные пятна, Витька взвыл ещё сильнее, сам не зная почему - то ли от боли, то ли от обиды.
-Ты чего?- спросил белобрысый, держась за ушибленную голову.
Подбежавший Жук стал лизать Витькино ухо, чтобы как-то успокоить хозяина. Словно из-под земли выросли два больших пацана.
- Ну-ка, мелочь, тихо! Хотите от объездчика нагайкой вдоль спины получить?
Увидев у них в руках авоськи, набитые кукурузными початками, парнишка понял, что это далеко не призрачная перспектива. Объездчик уж точно разбираться не будет, кто ворует, а кто мимо проходил.
- Подними нос, - сказал длинный пацан с ушами, оттопыренными, как у Чебурашки. - Подними и зажми пальцами!
Витька задрал нос вверх и зажал ноздри. Белобрысый, улыбаясь, смотрел на Витькиного пса.
-Твоя собака?
-Да!
- Как зовут?
-Жук!
-Жук, иди ко мне!- и потянул руку к морде пса.
Жук зарычал, но кусать наглеца не стал. Увернувшись от руки, поднялся и оскалил пасть.
-Жук, перестань,- прогундосил Витька.
-Ты из станицы?- спросил Чебурашка.
-Да! А вы?
-Мы детдомовские!
Витька понял, что влип. Старшие пацаны рассказывали, что детдомовским лучше не попадаться - так могут побить, что родная мама не узнает. Он представил, как приходит домой, а мамка не может его узнать, Витька это или не Витька. Да и бабка опять будет орать, той лишь бы покричать, был бы повод. Как дед с ней всю жизнь живет?
*****
Дед обычно молчал. Боевой казак, у которого свистели пули над головой, уж бабского крика точно не боялся, что чрезвычайно раздражало бабку, бранившуюся еще пуще. На День Победы дед обычно вставал затемно, долго и тщательно брился. Одевал бешмет, казачью черкеску, орден, медали, наборной пояс и снимал со стены шашку, за неделю до этого доведённую до зеркального блеска. Бабка в такой день преображалась, вставала раньше его и хлопотала у плиты - готовила завтрак. Дед медленно цеплял на черкеску орден и медали, глядя в зеркало и оценивая результат. Лихо водрузив на голову кубанку и игриво взбив густой, но уже жесткий поседевший чуб, медленно направлялся на улицу.
-Вась, поешь!
-Мань, некогда, Фролыч, вон под двором уже полчаса ходит.
Бабка хватала со сковороды горячую пышку, клала сверху кусок поджаренного сала. Подносила это ему на тарелке с графином водки.
-Перекуси быстренько.
Пока он брал пышку и натирал её салом, крепко-крепко солил, она наливала и протягивала ему гранёную рюмку водки.
Отдав пустую рюмку, он в дверях уже зажёвывал простым казачьим бутербродом. Бабка смотрела вслед в окно и всегда говорила:
- Вот старый, медальками увесился, как пень фиалками, и пошел перед молодухами рысью скакать.
Поворачивалась, а крупные слезы катились по щекам.
- Бабушка, что ты плачешь? - начинал ныть Витька, не понимая, почему у жесткой казачки глаза на мокром месте.
- Я ж его, Витюшь, осколками побитого, с городского госпиталю домой 40 вёрст на подводе помирать везла. Врач сказал, шо не жилец твой казак - забирай, пусть дома помрёт, душе его легче будет дома отойти.
*****
- А бить будете?- спросил Витька.
- Зачем, ты уже получил!- засмеялся третий парень в синей рубашке, набитой за пазухой кукурузой.
- Иван!- представился он и протянул ладонь.
Витька, перехватив нос пальцами левой руки, правой отер кровь о ногу и пожал ладонь нового знакомого.
- Витя.
- Меня зовут Андрей,- сказал белобрысый.
- А меня Санёк, - тихо произнёс Чебурашка и резко присел. - Атас, объездчик!
Все замолчали и легли на землю. Жук, услышав топот копыт лошади, потянулся было в сторону дороги, но Витька с белобрысым Андрюхой, повисли на нем с двух сторон.
- Жук, тихо, лежать! Лежать, Жук!
- Гав! Гав!Гав!
Всё. Попались.
Жук-то хотел, как лучше. Пацаны, словно стайка воробьев, вспорхнули и разлетелись в разные стороны. Витька бежал со всех ног. Листья резали щеки, головой стукался о кукурузные початки, босыми ногами накалывался на прошлогодние корни подсолнечника.
Воздух разрезал свист нагайки, жгучая боль в ноге заставила упасть. Витька лежал и тёр быстро опухающую ногу.
- Дед не плакал, и я не буду! - только и повторял он. - Ему больнее было!
Жук - повзрослевшая немецкая овчарка - увидев, что на его хозяина еще раз замахивается чужой, озверев, бесстрашно кинулся на всадника. Конь не ожидал нападения, встал на дыбы, сбросил всадника и унесся в поле. Объездчик, поднимаясь, потянулся к нагайке, но, увидев в нескольких сантиметрах оскаленную пасть, оставил свои намерения и медленно побрёл в сторону дороги.
Витька бежал, а слезы предательски лились из глаз. Но он не плакал, это они сами!
Свежие комментарии