Тут на днях сняла с антресолей коробку со всякой бумажной ерундой – решила выбросить старые квитанции, письма… И, перебирая макулатуру (вдруг стоит сохранить), наткнулась на пожелтевший листок с машинописным текстом. Боженьки! Да ведь это свидетельство моего аморального поведения, страшно сказать, в 1982 году!
И потекли перед глазами картинки далёкой юности. Но вспоминать в одиночку – скучно, тем более такое. Позвонила я другой участнице тех событий, моей подруге и сокурснице Лере. Заручившись её согласием меня принять, вызвала такси. Разумеется, прихватила с собой бутылочку вина и тот «манускрипт». Лера, Валерия Борисовна, – между прочим, профессор. Одним своим величественным видом наводит трепет на студентов. А тогда была стройняшкой с золотистыми локонами, обрамлявшими юное свежее личико. Её расположения добивался Ромка, красавец с усами, похожий на молодого Боярского. Интересно, он сохранил такой же листок бумаги?.. Всё, перехожу наконец к сути, которую мы в тот вечер с Леркой всласть посмаковали. В зимние каникулы нас, группу артистов-активистов филфака, победителей общеуниверситетского конкурса самодеятельности, наградили турпоездкой в Каунас. Было нас шесть барышень и два парня – упомянутый Ромка, прихвативший в поездку гитару, и Антон, задумчивый поэт и неуёмный декламатор своих виршей. Рома – с усами, Антон – с козлиной бородкой. Ехали в плацкарте с песнями, курением в тамбуре, шутками и прибаутками. В Каунасе нас поселили на окраине в частном секторе – в трёх двухэтажных домах. На первых этажах жили хозяева, а вторые сдавали туристам. Дома стояли на соседних улочках, но довольно далеко друг от друга. Встретивший нас на вокзале куратор поездки назначил местом общего сбора дом, в который поселили меня, Лерку и ещё одну девчонку. Он оказался удобнее расположен. Был вечер, все пошли устраиваться на новых местах, утром предстояло отправиться на завтрак, а потом на экскурсии.Комната, предназначенная нам, напоминала больничную палату: пять кроватей, тумбочки, шкаф для одежды, стол и несколько стульев. Но мы в особом комфорте и не нуждались. На этаже располагались совмещённый санузел и ещё какие-то комнаты, закрытые на ключ. «Аморалка» случилась в последний вечер перед отъездом. До этого вся компания каждый день собиралась после экскурсий в нашей комнате и проводила пару-тройку часов всё с тем же набором развлечений – гитара, болтовня, немного флирта. Последнее – в исполнении Ромки и Леры, другие наблюдали – кто с ревностью, кто с праздным любопытством. Антона же интересовала лишь его Муза, во всяком случае в то время. И всё было так невинно! Я даже не помню, пили ли мы алкоголь. Лерка говорит, что пили. Но всё равно ребята мы были неиспорченные, воспитанные мировой классической литературой, – всё-таки филологи. Так вот, в последний вечер гости у нас как-то засиделись. У влюблённой парочки, видимо, случилось обострение, они заперлись в санузле и долго выясняли отношения. И не подумайте, что занимались чем-нибудь другим! В общем, отправились в свой дом лишь две девчонки. А третья «гостья» и два парня решили остаться у нас – мол, ночь на дворе, погода паршивая, мы лучше утром встанем и пойдём к себе собирать вещи. Сначала думали, что кому-нибудь из девчонок придётся лечь вдвоём. А две свободные койки – ребятам. Потом нашли выход поинтереснее: сдвинуть кровати и парней положить с краёв. Так и сделали. И как же весело мы укладывались! Лерку угнездили в центре, чтобы – ни-ни! Я сама лежала рядом с нашим поэтом, поверх ночнушки надев прихваченный в поездку домашний халатик. Слушайте, мы уже отхихикали, свет выключили, и мой сосед начал тихонько подхрапывать. Да все мы уже почти спали! Но дверь открылась, щёлкнул выключатель – на пороге комнаты нарисовалась хозяйка дома. Как сейчас помню, лет пятидесяти, в длинном тёмном платье. Мы её лишь раз видели – когда ключи нам от дверей давала, а потом не пересекались, поскольку на второй этаж вела отдельная лестница. Хозяйку трясло от бешенства – она увидела сдвинутые кровати, и среди голов, которые приподнялись с подушек при её появлении, одна была с бородой, а другая с усами. «Какой разврат! – с акцентом сказала хозяйка. – Ви пьяны, у вас мужчины!» Крикнув это, она развернулась, хлопнула дверью, каблучки зацокали вниз по лестнице… Ромка встал и выключил свет.
Спустя столько лет и я, и Лерка помним название улицы и номер того дома в Каунасе. То и другое мы бы, конечно, сразу забыли, если бы через неделю после возвращения нашу «развратную» восьмёрку не начали в университете жёстко прорабатывать. За аморалку, разумеется. Оказывается, дама в чёрном накатала на нас бумагу и, видимо, так расписала наши «оргии», что от вопросов, которые нам задавали в деканате, уши вяли. А ещё нашим родителям были разосланы те самые письма, в которых сообщалось: «Доводим до вашего сведения, что ваша дочь во время поездки…» В общем, «вино и мужчины – её атмосфера». Лерка тогда жила неподалёку от меня, она первая вытащила письмо из своего почтового ящика и, как верная подруга, добежала и до моего дома. Наш ящик был не на замке, и она смогла извлечь и моё «разоблачение». Так что её и мои родители правды о нас так и не узнали. К счастью! А компашку могли выгнать из университета. Да ещё с такой характеристикой, которая потом усложнила бы жизнь каждому. Однако нас даже в комсомоле оставили, и потом как-то всё сошло на нет. Думаю, дело в том, что одна из девчонок, которая осталась ночевать, была дочерью большого областного партийного начальника. В тот вечер воспоминаний, под то винцо я это своё предположение высказала профессору Валерии Борисовне, и она, в принципе, со мной согласилась. Вера ПОЛИВАНОВА Фото: Shutterstock/FOTODOM
Свежие комментарии