Работа сумасшедшего флориста

Одна женщина сломалась. У неё в детстве была заводная машинка: кончился завод – ключиком подкрути, и дальше поедет. А потом сломалась, никакой ключик уже не помогал. Бросили испорченную игрушку в ящик, она там и валялась.

Ане казалось, что она такая сломанная машинка. Лежала целыми днями на диване, и ничего ей не хотелось, ничего не надо. Если уж совсем невмоготу от голода, откроет холодильник, найдёт что-нибудь, всё равно что. Возьмёт, покусает. Не найдёт – ладно, хлеб вон на столе. Или печенье в вазочке. Такого, чтобы уж совсем ничего не было, не случалось: муж всё-таки приходил домой. А по пути забегал в магазин.

Раньше она, как та машинка, шустро бегала. Моторчиком жужжала, колёсиками крутила. Завод кончался – ключик всегда находился. Работа ответственная: главный бухгалтер, тут ого какой моторчик нужен! Ребёнок рос, с ним попробуй не пожужжи. Домашние хлопоты – колёсиками успевай крутить. И муж любимый, родной. Обнимет, поцелует… Такой заряд получала!

А теперь? Сначала сын вырос, уехал учиться. Даже позвонить забывает. А сама позвонишь, так он:
– Мамуля, всё хорошо, но жутко некогда, я тебя люблю, пока, потом позвоню.

Вот тебе и ласка, и душевное общение, и нежную детскую спинку перед сном погладить. Есть кому погладить теперь и без мамы. Домашние хлопоты? Да не смешите! Одежду стиралка выстирает, полом робот-пылесос займётся. А готовить для кого? Себе одной неинтересно, и невкусно, и не хочется. Сын далеко. Муж на завтрак глотает кофе с бутербродом, на обед ходит в кафе, а на ужин… На ужин – она и не помнит, когда он последний раз являлся.

Вот это-то и есть самое главное, из-за чего её механизм сломался. Не нужна она теперь просто. У мужа другая «машинка» появилась. С которой он и ужинает, и до ночи моторчиком своим тарахтит. Новенькая, блестящая, современная. А не эта сорокалетняя рухлядь.

Сорок лет – такой возраст опасный. Как в том анекдоте: «Хочу, чтобы у меня всё было!» – «У тебя всё было». Только в кино сорокалетние дамочки новую жизнь начинают. А у неё, Ани, жизнь, похоже, заканчивается. Что впереди? Одна тоска.

И с работы она уволилась. Раньше ценили её, специалист отличный, недаром главной поставили. А теперь набежали молодые девчонки. Всё-то они знают сами. И все наверх рвутся, на её место. Вот и пускай. Ей уже не надо.

Всё равно сил ни на что нет. Только на диване лежать. Вообще из дому выйти невмоготу. Даже глаза открывать неохота. Лежать вот так, носом к спинке дивана, подушка на голове, ещё плед сверху. И всё.

А муж Вадим, наоборот, суетиться начал: половина жизни прошла, а что он видел? Сначала детство. Потом, подростком, вообще ума не было. Женился почти сразу после школы. И вот уже двадцать лет всё с одной и той же. А вокруг столько женщин! Молодых, свежих, улыбчивых. И все разные, какую хочешь выбирай! А что? Самый возраст для мужчины: отцовские обязательства выполнил, житейского опыта полно, положение в обществе и материальный достаток заработал. Это не то, как он Анютке по молодости на клумбах цветы рвал да пирожками из ларьков угощал, потому что денег не было. Теперь может девушку и в ресторан сводить, и на отдых свозить, и букет какой хочешь подарить. И не только букет, конечно.

И тут, как по заказу, к ним на работу поступила новенькая. Фигурка, личико, улыбка манящая – всё при ней. И молодость! Сверкающие шёлковые волосы, бархатная нежная кожа. Казалось ему: не банальный поцелуй с такой получится, а глоток хрустальной воды в летнюю жару, малина с парным молоком, глинтвейн с пряностями в морозный вечер.

Всё было: и малину со сливками вместе ели, и глинтвейн в рождественском заграничье пили – Ане сказал, что срочная командировка на неделю. И наслаждение бархатом, шёлком и прочими прелестями молодости. Только вот платить за это пришлось недёшево. Деньгами тоже, понятно. Но и душевным покоем – на работе косо смотрели, много ведь желающих осуждать. И перед женой всё-таки неудобно.

Хоть и бодрится, а всё-таки не мальчик. После тяжёлого дня да и по выходным передохнуть хочется, расслабиться, а тут изволь марку держать. Хвост пистолетом, тело в тонусе, а лицо в радостной улыбке. И ещё всё время надо так подгадывать, чтобы Заиньке угодить. Чтобы ей было весело, интересно, вкусно. А не угодишь – так тебе и замену быстро найдут. Вот и стараешься.

Сегодня тоже: она с подружками где-то щебечет. Договорились, что он, как только работу закончит, встретит её, в ресторан поедут. У них дата: полгода со дня знакомства! Девочки же любят всякое такое, для них это значимо. Вот он и расстарался: столик заранее заказал в лучшем заведении, даже костюм себе новый купил. Цветы для букета самолично выбирал. И ждёт её уже полчаса.

Хорошо хоть в машине сидит, вот вам ещё одно преимущество возраста: в молодости-то, когда Анютка задерживалась на свидание, кузнечиком на улице прыгал.

Хотя что он придумывает? Когда это Анютка опаздывала? Да она лучше заранее придёт! Он раз спросил – почему так, ведь девочкам положено на свидание опаздывать, а ты никогда. А Анютка плечами пожала:
– Мне же тебя жалко будет.

Любила его. Так ведь и он её любил! Впрочем, почему «любил»? Он и сейчас Анюту свою любит! А Зайка… Да ладно, разве это любовь? Так, для самоутверждения. Седина ударила кое-куда.

И правда, вот зачем он тут торчит? С букетом ещё, главное. Когда у него дома жена любимая ждёт.

Которая даже картошку жарит только так, как ему нравится: сверху корочка золотистая, внутри тает, на сале, но сала совсем чуть-чуть. Именно столько, чтобы и не сухо было, и не слишком жирно. Ни в каком ресторане так баланс не поймают. А Аня поймает. Потому что хочет, чтобы ему было вкусно. Да что там картошка! Она даже носки купит именно такие, какие ему удобны. Чтобы резинки и не давили, и не сползали. И чтобы не полностью хлопок, но и не сплошная синтетика, а самое комфортное для него сочетание. И какая любовница, скажите на милость, захочет помнить подобные мелочи, которые помнит любящая жена? Преданная. Верная. Родная до самых краешков души.

Вадим посмотрел на букет на переднем сиденье. Зачем купил его для какой-то чужой девицы? И зачем сидит и ждёт непонятно кого и неизвестно зачем.

Он побарабанил пальцами по рулю, раздумывая. Потом ещё раз набрал номер.
– Ой, Котик, прости, прости! Твоя Зайка ещё капельку задерживается, самую маленькую капельку, – нежно промурлыкали в трубке. Фоном прекрасно был слышан раздавшийся смех. Женский и мужской. «Зайка», видимо, быстро прикрыла трубку рукой, потому что все посторонние звуки тут же исчезли. Впрочем, Вадима это уже не волновало.
– Заинька, ты не торопись, продолжай веселиться. У меня срочное дело возникло, так что на сегодня всё отменяется.

В трубке не совсем искренне посокрушались, заверили, что любят-любят-любят Котика и скучают очень-преочень, и наконец-то отключились. Вадим не стал ей говорить, что это важное дело у него теперь навсегда. Бросать красивую девушку надо тоже красиво, и обижать её не годится. Ладно, об этом он потом подумает. Сейчас главное – как сделать, чтобы Анютка его простила. Она ведь наверняка догадывается.

Муж пришёл на удивление рано. Подошёл, тронул за плечо:
– Анютка, это тебе.

Аня отодвинула с лица плед и подушку. И ощутила свежую душистую волну. На столике в серебристом ведёрке для шампанского стоял букетище. Она вгляделась и поначалу не поверила глазам: белые шикарные розы перемежались с крупными фиолетовыми ирисами и простецкими белыми кустовыми хризантемками. И всё это «великолепие» густо сдобрено веточками гипсофил. Она подозревала, что единственный в мире флорист, который не сошёл бы с ума, составляя эту композицию, – её муж. Вадим прекрасно знал, какие цветы она любит. Но не в куче же! И, помнится, это она как-то сказала Вадиму, что непритязательные шарики гипсофилы смотрятся в букетах очень изысканно.

Аня подняла глаза. Вадим стеснительно улыбнулся и преувеличенно бодро сказал:
– Я там продуктов накупил. Сейчас приготовлю что-нибудь, и пойдём ужинать.

Она села и сунула нос в букет. Вдыхала нежное весеннее дуновение ирисов, горделивое летнее благоухание роз, терпкий и пряный осенний аромат хризантем… И ей казалось, что эти запахи проникают в неё.

Это странное ощущение так поразило Аню, что она не стала отнекиваться, когда Вадим пригласил ужинать. Он ведь и блюда её любимые приготовил! И от понимания, что муж помнит, что он старался, даже от того, как он суетится, чтобы ей угодить, – ей вдруг очень захотелось есть.

Потом у неё иногда мелькала мысль, что, возможно, и костюм, и цветы предназначались поначалу не ей. Просто «там» что-то не срослось. Очень уж хорошо она знала своего мужа. Потому что любила. Но всё-таки букет ей ужасно нравился. Она смотрела на него, а видела все их свидания с Вадимом, совместные праздники, когда он дарил ей цветы. Букеты, поставляемые им с сыном в роддом каждый день и занимавшие не только её тумбочку, но и общий стол в палате, и подоконник. При выписке пришлось дарить нянечкам и медсёстрам, потому что муж притащил ещё три штуки! Она даже сердилась на него: зачем столько денег потратил? Лучше бы ребёнку что-нибудь нужное купил!

Невозможно валяться с депрессией, когда рядом с тобой в комнате живёт такой букет, подаренный твоим любимым мужчиной.

Впрочем, любимый мужчина умеет доказывать свою любовь не только букетами.

И следующим утром Аня встала не с дивана, а со своего привычного места, с левой стороны супружеской кровати. Вадима уже не было, уехал на работу. Но на её тумбочке стояла чашка с кофе, пусть и остывшим, и заботливо накрытые салфеткой бутерброды.

А на работу Анна устроилась – на другую, ещё даже и лучше. Специалисты с опытом на дороге не валяются. Правда, они немного поругались на эту тему с Вадимом: тот не хотел, чтобы она вообще работала. Но ей так надоел диван!

Простила ли она его? Простила, конечно. И больше всего за тот букет, который её вернул к жизни. И который, вполне возможно, Вадим покупал для любовницы. Да вот только цветы выбрал исключительно её, Анны, любимые.

Оказывается, и сломанную машинку можно починить. Если захотеть.