Мои друзья Игорь и Михаил занимаются военно-исторической реконструкцией, состоят в соответствующих клубах. Игорь специализируется на второй половине XIX века и Первой мировой войне, а Миша собаку съел на всём, что связано с Великой Отечественной. Разумеется, у каждого имеется армейская униформа тех эпох, да ещё и не по одному комплекту, а также вещмешки, штык-ножи, фляжки и прочая амуниция.
У Миши даже есть охолощённый автомат ППШ. Оба приятеля перечитали гору специализированной литературы и знают прекрасно, где какой пуговице, ордену или погону место.
Гоша с Мишей регулярно выезжают на импровизированные «сражения». Иногда их приглашают на различные культурно-просветительские мероприятия, шоу и даже презентации. Последние, кстати, неплохо оплачиваются. По словам приятелей, больше всего востребованы участники клубов средневековой реконструкции – русские дружинники, рыцари, викинги, – но в последнее время спрос на солдат Красной армии и бойцов вермахта тоже велик.
Михаила иногда приглашают провести уроки исторической памяти в школах. Он приносит на урок предметы военного быта. Говорит, нужно видеть, как при этом вспыхивают глаза ребят. Одно дело слушать рассказ о том, как воевали прадеды, и совсем другое – своими руками прикоснуться к вещам, многие из которых побывали в горниле ожесточённых схваток. Правда, с ППШ и штык-ножом пройти в школу сейчас проблематично, для этого требуется особое разрешение, но и без оружия интерес к вещам огромный. Трофейный немецкий бинокль фирмы «Цейсс», часы советского командира с дарственной надписью от командующего, планшеты, портсигары, котелки… В конце концов, это и есть живая история.
Недавно Мишу пригласили провести очередной урок памяти для учеников 7–8 классов, и он решил захватить с собой Игоря. Гоша специализируется на русской императорской армии, но знает о Великой Отечественной войне не хуже приятеля.
– Конечно, сейчас стало гораздо меньше школьников, считающих, что в войне с гитлеровской Германией победили Николай II или Ленин. Были и такие! А также тех ребят, кто думает, будто до Путина Россией правил Сталин, – улыбается Миша. – Вырос процент олимпиадников, а также интерес к истории. Большинство, конечно, знает, когда началась война, кто в ней участвовал, могут назвать главные сражения. Но всё равно у многих ребят до сих пор винегрет в голове.
– Спрашиваю, каких великих советских полководцев Великой Отечественной вы знаете, – перехватывает эстафету Гоша. – Один юноша перечисляет: Жуков, Суворов, Кутузов, Багратион. Интересуюсь: почему назвал Суворова и Кутузова? «Но они же участвовали в войне, – отвечает парень, нисколько не смутившись. – В их честь Сталин даже ордена выпустил!» «Ну хорошо, – едва сдерживаю смех. – А Багратион здесь при чём?» «Багратион провёл мегауспешную операцию в сорок четвёртом, – хвастается знаниями школьник. – Он руководил нашими войсками в Белоруссии и наголову разбил фашистов! Это я точно знаю, я читал. Операция Багратиона!» В общем, прямо как у Лермонтова: смешались в кучу кони, люди…
– Думаю, тут виной чудовищный формализм в преподавании истории и не менее чудовищные учебники, – вздыхает Миша. – До сих пор не понимаю, кто их пишет, и главное – кто утверждает, потому что иногда это граничит с вредительством. Помню, был большой скандал пару лет назад, когда в учебнике истории не нашли ничего о блокаде Ленинграда. Ни одной строчки! А ведь учебники выпущены огромными тиражами, их авторы получили неплохие деньги, государство потратило уйму средств. Поймали на вранье или неточности одну книжку, но сколько их ещё, этих мин замедленного действия? А мне потом одна девочка заявляет, что Красная армия три года отвоёвывала у немцев Ленинград. Ещё один парень договорился до того, что не Гитлер, а Сталин виновен в блокаде – сдал город на произвол судьбы и специально травил его голодом. Одним словом, большой привет «Ельцин-центру».
– А мне один ученик седьмого класса на вопрос, кто напал на СССР 22 июня 1941 года, ответил: «Германия и США». Удивляюсь: «Германия – ладно. Но почему США?» «Потому что они всегда нас мечтали завоевать, – говорит дитя «ТикТока». – Даже атомную бомбу на Дальний Восток сбросили, мы еле их остановили». Тут уже не знаешь, где смеяться, а где плакать.
А ещё, по словам моих друзей-реконструкторов, в последнее время на восприятие Великой Отечественной очень повлияла СВО. Многие ребята, слушая новости, порой путаются в реалиях той эпохи с нынешними боями. Военные технологии спецоперации, более понятные уму современных школьников, накладывают свой отпечаток.
– Рассказываю о Курской битве семиклассникам, – вспоминает Миша. – Высокий паренёк тянет руку и спрашивает: как возможно такое массированное наступление танков с обеих сторон, почему они не боялись дронов? В другой раз ведём разговор о начальном периоде Великой Отечественной. Говорю, что Гитлер оккупировал множество территорий в западных и центральных областях СССР, занял всю Украину. Тут одна девчонка спрашивает: «А разве Украина не напала на нас вместе с Германией?» «Почему ты так думаешь?» – «Ну, ведь и там, и там фашисты. Нам рассказывали».
Всё-таки с обучением истории «для галочки» в школах надо что-то делать.
Моя мама – из поколения «детей войны», тех, кто её пережил в самые юные годы. Недавно маму тоже пригласили в школу рассказать ребятам о войне, поделиться детскими воспоминаниями. Вернулась – слёзы на глазах.
– Что случилось? – спрашиваю.
– Не ожидала такого приёма, – рассказывает мама. – Десятки внимательных глаз, в классе гробовая тишина. Такое чувство, что я ветеран войны, принимавшая участие в сражениях, а не пережившая её ужасы маленькой девочкой.
Мама также принесла кое-какие артефакты: солдатскую кружку бойца РККА, трофейные немецкие походные ложки, монеты… Всё это пустили по рядам. Каждый хотел почувствовать «эхо войны» в собственных ладошках. И постоянные щелчки затворов фотокамер смартфонов – дети бесконечно снимали предметы военной эпохи, которые вряд ли им дадут подержать в музеях, – всё это для них в диковинку.
Мама рассказала, как в голодные военные годы не удержалась и съела кусок хлеба, приготовленный бабушкой для моего дяди-школьника. Это была единственная его еда за день, которую собрала бабушка для сына, – тогда в школах, в отличие от детских садов, ещё не существовало столовых, никто учащихся не кормил. Бабуля много раз предупреждала маму, чтобы не смела даже приближаться к завтраку брата. Но что мог поделать с собой голодный ребёнок, как он мог справиться с искушением?
Брат ушёл в школу голодным, а бабушка, увидев, что случилось, горько заплакала. «Ольгушка, тебя ведь в садике покормят, а брата в школе – нет», – упрекала она маму. Те слёзы и тот детский ужас, ощущение, что она натворила, до сих пор у мамы перед глазами.
А теперь она увидела другие влажные детские глаза.
– Один мальчик удивился, когда я сказала, что в войну сплавляли лес по рекам, – говорит матушка. – Что-то шло для нужд фронта, но в основном лес использовали для отопления города и посёлков. Спрашивает меня: «А разве тогда дома ещё топили дровами? А как же центральное отопление?» Пришлось рассказать, как мы жили, и что лишняя связка дров иногда ценилась на вес золота.
Под конец все школьники бросились обниматься. Трогали маму, гладили по рукам, словно она действительно старенький ветеран с боевыми наградами. Хотели тоже прикоснуться к истории. Их можно понять: они уже вряд ли увидят настоящего живого ветерана.
А я вспоминаю себя в их возрасте. Конечно, мы прекрасно знали, когда началась война и кто в ней участвовал, в какие годы проходили судьбоносные сражения, но всё-таки в нас, позднесоветских подростках, имелась своя червоточина. Мы относились к ветеранам как к обычным приметам быта – их ещё столько было на улицах! Казалось, они останутся навсегда, поэтому особой ценности их воспоминания для нас, оболтусов, не представляли.
Помню 7-й или 8-й класс. Пришёл к нам 1 сентября какой-то дедушка с орденами. Рассказывал что-то о войне, патриотизме, но его никто не слушал. На задних партах по рукам ходил перестроечный «Ровесник» – там тогда писали о самых модных группах. Кто-то обсуждал грядущую дискотеку в ДК. На ветерана не обращали никакого внимания – подумаешь, очередной старик что-то бубнит о боях, когда вокруг кипит жизнь…
Теперь бы я многое отдал, чтобы услышать того дедушку. Но так уж устроен наш мир: дедушки заканчиваются, а жизнь, которую они защитили, продолжается.
Дмитрий ИЛЬИНГоша с Мишей регулярно выезжают на импровизированные «сражения». Иногда их приглашают на различные культурно-просветительские мероприятия, шоу и даже презентации. Последние, кстати, неплохо оплачиваются. По словам приятелей, больше всего востребованы участники клубов средневековой реконструкции – русские дружинники, рыцари, викинги, – но в последнее время спрос на солдат Красной армии и бойцов вермахта тоже велик.
Михаила иногда приглашают провести уроки исторической памяти в школах. Он приносит на урок предметы военного быта. Говорит, нужно видеть, как при этом вспыхивают глаза ребят. Одно дело слушать рассказ о том, как воевали прадеды, и совсем другое – своими руками прикоснуться к вещам, многие из которых побывали в горниле ожесточённых схваток. Правда, с ППШ и штык-ножом пройти в школу сейчас проблематично, для этого требуется особое разрешение, но и без оружия интерес к вещам огромный. Трофейный немецкий бинокль фирмы «Цейсс», часы советского командира с дарственной надписью от командующего, планшеты, портсигары, котелки… В конце концов, это и есть живая история.
Недавно Мишу пригласили провести очередной урок памяти для учеников 7–8 классов, и он решил захватить с собой Игоря. Гоша специализируется на русской императорской армии, но знает о Великой Отечественной войне не хуже приятеля.
– Конечно, сейчас стало гораздо меньше школьников, считающих, что в войне с гитлеровской Германией победили Николай II или Ленин. Были и такие! А также тех ребят, кто думает, будто до Путина Россией правил Сталин, – улыбается Миша. – Вырос процент олимпиадников, а также интерес к истории. Большинство, конечно, знает, когда началась война, кто в ней участвовал, могут назвать главные сражения. Но всё равно у многих ребят до сих пор винегрет в голове.
– Спрашиваю, каких великих советских полководцев Великой Отечественной вы знаете, – перехватывает эстафету Гоша. – Один юноша перечисляет: Жуков, Суворов, Кутузов, Багратион. Интересуюсь: почему назвал Суворова и Кутузова? «Но они же участвовали в войне, – отвечает парень, нисколько не смутившись. – В их честь Сталин даже ордена выпустил!» «Ну хорошо, – едва сдерживаю смех. – А Багратион здесь при чём?» «Багратион провёл мегауспешную операцию в сорок четвёртом, – хвастается знаниями школьник. – Он руководил нашими войсками в Белоруссии и наголову разбил фашистов! Это я точно знаю, я читал. Операция Багратиона!» В общем, прямо как у Лермонтова: смешались в кучу кони, люди…
– Думаю, тут виной чудовищный формализм в преподавании истории и не менее чудовищные учебники, – вздыхает Миша. – До сих пор не понимаю, кто их пишет, и главное – кто утверждает, потому что иногда это граничит с вредительством. Помню, был большой скандал пару лет назад, когда в учебнике истории не нашли ничего о блокаде Ленинграда. Ни одной строчки! А ведь учебники выпущены огромными тиражами, их авторы получили неплохие деньги, государство потратило уйму средств. Поймали на вранье или неточности одну книжку, но сколько их ещё, этих мин замедленного действия? А мне потом одна девочка заявляет, что Красная армия три года отвоёвывала у немцев Ленинград. Ещё один парень договорился до того, что не Гитлер, а Сталин виновен в блокаде – сдал город на произвол судьбы и специально травил его голодом. Одним словом, большой привет «Ельцин-центру».
– А мне один ученик седьмого класса на вопрос, кто напал на СССР 22 июня 1941 года, ответил: «Германия и США». Удивляюсь: «Германия – ладно. Но почему США?» «Потому что они всегда нас мечтали завоевать, – говорит дитя «ТикТока». – Даже атомную бомбу на Дальний Восток сбросили, мы еле их остановили». Тут уже не знаешь, где смеяться, а где плакать.
А ещё, по словам моих друзей-реконструкторов, в последнее время на восприятие Великой Отечественной очень повлияла СВО. Многие ребята, слушая новости, порой путаются в реалиях той эпохи с нынешними боями. Военные технологии спецоперации, более понятные уму современных школьников, накладывают свой отпечаток.
– Рассказываю о Курской битве семиклассникам, – вспоминает Миша. – Высокий паренёк тянет руку и спрашивает: как возможно такое массированное наступление танков с обеих сторон, почему они не боялись дронов? В другой раз ведём разговор о начальном периоде Великой Отечественной. Говорю, что Гитлер оккупировал множество территорий в западных и центральных областях СССР, занял всю Украину. Тут одна девчонка спрашивает: «А разве Украина не напала на нас вместе с Германией?» «Почему ты так думаешь?» – «Ну, ведь и там, и там фашисты. Нам рассказывали».
Всё-таки с обучением истории «для галочки» в школах надо что-то делать.
Моя мама – из поколения «детей войны», тех, кто её пережил в самые юные годы. Недавно маму тоже пригласили в школу рассказать ребятам о войне, поделиться детскими воспоминаниями. Вернулась – слёзы на глазах.
– Что случилось? – спрашиваю.
– Не ожидала такого приёма, – рассказывает мама. – Десятки внимательных глаз, в классе гробовая тишина. Такое чувство, что я ветеран войны, принимавшая участие в сражениях, а не пережившая её ужасы маленькой девочкой.
Мама также принесла кое-какие артефакты: солдатскую кружку бойца РККА, трофейные немецкие походные ложки, монеты… Всё это пустили по рядам. Каждый хотел почувствовать «эхо войны» в собственных ладошках. И постоянные щелчки затворов фотокамер смартфонов – дети бесконечно снимали предметы военной эпохи, которые вряд ли им дадут подержать в музеях, – всё это для них в диковинку.
Мама рассказала, как в голодные военные годы не удержалась и съела кусок хлеба, приготовленный бабушкой для моего дяди-школьника. Это была единственная его еда за день, которую собрала бабушка для сына, – тогда в школах, в отличие от детских садов, ещё не существовало столовых, никто учащихся не кормил. Бабуля много раз предупреждала маму, чтобы не смела даже приближаться к завтраку брата. Но что мог поделать с собой голодный ребёнок, как он мог справиться с искушением?
Брат ушёл в школу голодным, а бабушка, увидев, что случилось, горько заплакала. «Ольгушка, тебя ведь в садике покормят, а брата в школе – нет», – упрекала она маму. Те слёзы и тот детский ужас, ощущение, что она натворила, до сих пор у мамы перед глазами.
А теперь она увидела другие влажные детские глаза.
– Один мальчик удивился, когда я сказала, что в войну сплавляли лес по рекам, – говорит матушка. – Что-то шло для нужд фронта, но в основном лес использовали для отопления города и посёлков. Спрашивает меня: «А разве тогда дома ещё топили дровами? А как же центральное отопление?» Пришлось рассказать, как мы жили, и что лишняя связка дров иногда ценилась на вес золота.
Под конец все школьники бросились обниматься. Трогали маму, гладили по рукам, словно она действительно старенький ветеран с боевыми наградами. Хотели тоже прикоснуться к истории. Их можно понять: они уже вряд ли увидят настоящего живого ветерана.
А я вспоминаю себя в их возрасте. Конечно, мы прекрасно знали, когда началась война и кто в ней участвовал, в какие годы проходили судьбоносные сражения, но всё-таки в нас, позднесоветских подростках, имелась своя червоточина. Мы относились к ветеранам как к обычным приметам быта – их ещё столько было на улицах! Казалось, они останутся навсегда, поэтому особой ценности их воспоминания для нас, оболтусов, не представляли.
Помню 7-й или 8-й класс. Пришёл к нам 1 сентября какой-то дедушка с орденами. Рассказывал что-то о войне, патриотизме, но его никто не слушал. На задних партах по рукам ходил перестроечный «Ровесник» – там тогда писали о самых модных группах. Кто-то обсуждал грядущую дискотеку в ДК. На ветерана не обращали никакого внимания – подумаешь, очередной старик что-то бубнит о боях, когда вокруг кипит жизнь…
Теперь бы я многое отдал, чтобы услышать того дедушку. Но так уж устроен наш мир: дедушки заканчиваются, а жизнь, которую они защитили, продолжается.
Фото: Shutterstock/FOTODOM
Опубликовано в №7, февраль 2025 года
Свежие комментарии