За меня не бойся, я – медведь

И на фоне всего данного раздрая меня мучил вопрос: а где во всём этом Бог? Где Его любовь и милосердие? Он же видит, как мне плохо, почему не помогает? А раз не помогает, есть ли смысл молиться, поститься, ходить в храм? Вот возьму из принципа и съем в пост пирожок с яйцом и зелёным луком! Раз Бог меня не видит, то я имею право на этот пирожок!

Это сейчас мне смешно: где я со своими претензиями и пирожком, а где Бог? Но в конце прошлого года всё обстояло именно так.

В храм идти совершенно не хотелось, однако я соскучилась по своему батюшке. Почти месяц не была у него, вот и решила поехать. Встать рано утром в среду, в свой первый выходной, заставила себя пинками. Всю дорогу, пока добиралась до храма, вела эмоциональный внутренний диалог с собой: мол, зачем туда еду? Всё равно толка не будет, лучше бы спала под тёплым пледом.

Приехала к батюшке, вся такая кисло-унылая, вывалила свои претензии к Богу и почти злорадно рассказала про пирожок. Мол, вот какая я упрямая – пост вчера нарушила и причащаться сегодня не буду. А батюшка посмотрел на меня, посмеялся над сказанным и неожиданно разрешил причащаться – как бы авансом.

Причастилась. Подошла к столику, где дают запивку, взяла чашечку. Стою у окна, пью тёплую воду с вареньем, а за стеклом падают хлопья снега – пышные, воздушные, как сладкая вата. И ёлочные верхушки прикрывают, словно заботливый родитель своих чад тёплым одеялом. Так и Господь нас, чад Своих, упрямых, вредных, непослушных и даже мерзких, заботливо укрывает любовью. Стоишь перед Отцом Небесным, как ребёнок неразумный, все вчерашние несчастья и уныния сегодня кажутся никчёмными, а пресловутый пирожок – смешным. Ага, захотела назло маме уши отморозить.

Тихо ликует душа, сокрытая любовью Господней, переполняет её особенная радость. И хочется громко, во весь голос, кричать: Господи, благодарю Тебя за милосердие и любовь!

В ту среду был день именин у моей знакомой матушки, что подвизается в Толгской обители в Ярославле. И понимаешь, чьими молитвами в очередной раз выходишь на нужный путь. Но если б я тогда знала, что куда большие испытания мою душу ждут впереди!

В январе я поняла, что моя бабушка Галина Кирилловна умирает. Тем утром к нам пришёл мой духовник, причастил бабушку. Батюшка сказал, что больная, как говорится, уже «на финишной прямой».

Кирилловна находилась в сознании. Я просила знакомых помолиться, чтобы она ушла безболезненно, мирно и непостыдно. Но сил молчать не было, как и делать вид, будто всё хорошо, не болит душа, а внутри тихо и тоскливо не воет какой-то потерявшийся волчонок.

Хреново, когда рядом никого. Нет, подруги, знакомые и просто хорошие люди у меня есть, но никого из тех, перед кем можно поплакать, как в детстве, не стесняясь, без всяких взрослых масок. Из тех, кто был мне семьёй. А перед подругами стыдно плакать. Я ведь по жизни обычно ржу и других заставляю. Рядом находились только Бог и собака Мика.

Кирилловна держалась. Долго отказывалась от еды, а в тот день умяла пару тарелок лёгкого куриного супчика, наелась творожков и выпила парочку упаковок жидкой каши «Агуша». Мелькнула осторожная мысль: может, обойдётся? Но всё равно голова отказывалась верить в происходившее. А к вечеру меня накрыло.

Вырубилась я в начале первого, просыпалась каждый час без будильника – проверяла, дышит ли бабуля. Ночь как-то пережили, а утром бабушка сама, хоть и с моей поддержкой, доползла до горшка. Обратно её дотащила я. Кирилловна поела хорошо, но я кормила её из ложки – она уже не могла держать. И взгляд отсутствующий. Встала я в 6.20, стала собираться на работу. Просидела на службе, как пьяный ёжик в тумане.

Врачи сказали, что есть подозрение на повторный инсульт. Нас отправили в Москву, в больницу имени Вересаева. Диагноз подтвердился. Инсульт случился на неделе, несколько дней назад. А я его прозевала.

Бабушку забрали в больницу, положили в реанимацию. Состояние стабильно тяжёлое. Я отправилась за успокоительным. Думала, уже всё, ничего больше тут не сделаешь, а там уж как Господь решит. Хотя чудо с нашей человеческой точки зрения отличается от чуда Божьего. Поэтому я знала: чудо вполне возможно, но не всегда понятно, что это именно оно.

Однако когда я Кирилловну почти похоронила, она сказала: «Иди на фиг, я – медведь!» Инсульт оказался ишемический, значит, есть шанс полного восстановления. Бабушка в сознании, двигает руками и ногами, речь относительно нормальная. Доктора сообщили, что, если всё будет хорошо, её переведут в обычную палату.

Мне удалось поспать всего полтора часа. Будто ключик повернули, моментально выключилась. А потом и за мной приехала скорая.

Теперь уже я попала в реанимацию с подозрением на инсульт. Но всё обошлось, меня вскоре перевели в палату неврологического отделения. Потом выписали.

Навестила Кирилловну. Лежала, вся такая крутая, похожая на кабачок с глазами. Палаты – шик и блеск, конечно, Москва есть Москва. Даже услуги сиделки имеются, кормят просто шикарно. Затем и бабушку выписали. Сидит сейчас дома, довольно бодра. Ест почти самостоятельно.

Задумалась: почему на меня всё это свалилось? И вскоре мне стало кое-что ясно.

Я по природе не завистливый человек. Порадоваться за ближнего – это хорошо, но зачем завидовать? Однако в декабре прошлого года и январе нынешнего меня просто изматывало это гадкое чувство. Я устала! Почему все мои подруги живут как нормальные люди – муж, у иных уже дети, а я всё вожусь с бабушкой? Почему кто-то всю жизнь грешит и живёт в шоколаде, а тут пытаешься жить честно и сидишь в дерьме?

В общем, роптала по полной программе и поняла, что начинаю завидовать даже самым близким. Не по-чёрному, но всё же.

К этому ещё и расстройство сна добавилось. Единственное, чего мне хотелось, – спать, спать, спать… Чтобы меня никто не трогал и чтобы не я служила другим, а мне прислуживали. И только в больнице поняла, что моё желание исполнено: получите – распишитесь. Лежи себе на койке, спи не хочу. И никто тебя не трогает, лежи да книжки читай.

Только вот после ночки, проведённой в реанимации в полном сознании, спать почему-то перехотелось. И ропот куда-то делся, и зависть. Господи, раз Ты посылаешь мне всё это, значит, вынесу. Только подходить надо к ниспосланному Тобой с умом и рассудительностью, а не как я – плюх в омут с головой. Тогда я молилась об одном: Господи, я роптать больше не буду, мне бы живой из реанимации выбраться.

Выбралась. Выдохнула. Слегка переосмыслила жизнь, получив хороший урок. А он заключается в следующем: абстрагироваться надо.

Через день после выписки мой батюшка сказал мне то же самое, только немного иначе. И ошибку свою осознала: я полностью, всей душой, погрузилась в мысли о бабушке, буквально стала жить её жизнью. А у меня есть и своя жизнь, и нельзя запихивать душу в круговорот полного служения другому человеку. Иначе всё, конец.