Пейте божоле из миски

У меня есть троюродный брат. Младший. У нас разница в шесть лет. Его зовут Витя. Он мне всегда, с самого детства, любил повторять:
– Я тебя, братец, дешевле на шесть лет.

В этой шутке, согласитесь, есть нечто коммерческое. Так оно и вышло, то есть так-то так, только наоборот: Витя стал крупным коммерсантом. А из меня такой же коммерсант, как из вши яичница.

Я же, как мрачно-задумчивый гуманитарий, начитавшийся в своё время всяких Кафок и Сартров, отвечал Вите, как и подобает суровому русскому экзистенциальному мыслителю:
– А я тебя, братан, на шесть лет предсмертнее.

Если бы ко мне сейчас прилетел какой-нибудь «волшебник в голубом вертолёте» и, весело улыбаясь, предложил: «Хочешь тысячу евро?» – я недоверчиво-насторожённо ответил бы:
– Ну предположим… А что?
– Перечитай томик Сартра.

И я бы категорически отказался. Чего можно ждать от писателя, написавшего роман «Тошнота»?.. Романа «Просроченная ряженка»? Нет уж, ешьте сами своего Сартра. А «Эскимо» и вообще сладкое я не люблю. Предпочитаю бараний шашлык. Или пельмени.

Мы с Витей всегда были антиподами. Наверное, это нас и сближает.

Витя всегда знал, чего хочет. И шёл к своей цели твёрдо и безо всякой истерики. Мужественно, как спартанец.

Он окончил английскую спецшколу круглым отличником. Заодно – музыкалку. И ещё получил первый разряд по теннису. Поступил в институт и занялся микробиологией. Окончил институт с отличием. Поступил в аспирантуру. Защитил кандидатскую диссертацию по этой самой микробиологии.

Помню, после защиты он подарил мне автореферат диссертации с надписью: «Братцу-доктору от братана-кандидата».

Я попытался автореферат прочитать. И был в шоке. Потому что не понял ничего, кроме слов «и», «но», «вероятно», «можно предположить», «многоаспектный» и «итак».

В моей жизни был всего один аналогичный случай: когда бабка Анфиска-Синюшница из деревни Коровьи Плюхи как-то раз пронзительно заорала на рассвете:
– Кшисся отсёйды, шландромахи подъёдные!

Предполагаю, что речь шла о кошках.

В Витином же автореферате я не смог предположить решительно ничего. Термины микробиологии вызывали у меня туманные, но тревожные ассоциации. Сейчас я уже всё забыл. Помню только, что там были какие-то «аспергиллы», которые мне снились в виде гигантских осьминогов с металлическими присосками. И было очень страшно.

После защиты Витю пригласили в американскую микробиологическую лабораторию в штате Айдахо. Проработал он там два года по контракту и вернулся в Россию. Я спросил Витю:
– Ну и как тебе Айдахо, братан?
– Дыра дырой, братец.
– Но всё же Америка… Не Бурунди и не Южный Судан. Перспективы, карьера…
– Никаких перспектив, братец. Хотя опыта я там, конечно, поднабрался. Высосали бы они из меня все соки – и выкинули. А мне расти надо.

И Витя стал расти. Окончил курсы и стал менеджером в сфере фармацевтического бизнеса.

Его пригласили во Францию в очень крупную транснациональную фармацевтическую компанию. Настолько крупную и известную, что я даже боюсь её называть. Через несколько лет Витя стал старшим менеджером. Ещё через пару лет – менеджером региональным.

Он спокойно и настойчиво шёл вперёд. Никаких сомнений и жалоб.

Я помню, как много-много лет назад, ещё в конце восьмидесятых, мы с Витей поехали ко мне на дачу, вернее в деревню. Собирать смородину.

Я собирал её, так сказать, порывисто, импульсивно. Потому что терпеть не могу это занятие. Я же не деревенская баба, чтобы сутками гречневую крупу перебирать… Никакого ведь творчества!

Витя рвал смородину методично, вдумчиво, ягодку за ягодкой.

А тут ещё пошёл мелкий дождик. Нудный и нескончаемый, как лекция по истории КПСС. Я говорю:
– Братан, может, ну её, эту смородину? А?.. Вон её сколько ещё! До ночи ведь будем ковыряться.
– Нет, братец, всего-то осталось три куста. За час управимся.

Мы были в целлофановых плащах, но резиновых сапог у нас не было.

Мы действительно управились ровно за час. Ноги промокли. Зашли в избу, затопили печь. Рядом подвесили кроссовки сушиться. Сидим на веранде, отогреваемся чаем. Причём чашек мы не нашли и пили чай из мисок. А что? Прикольно, даже вкуснее получается.

Вдруг чуем – пахнет палёным. Метнулись в избу. Глядим – Витины кроссовки все обугленные, мои – в полном порядке. Что делать?

Залез я в сарай, покопался, нашёл кеды вьетнамского производства. Старые, но целые.

Витя натянул их, я – свои кроссовки. Загрузили смородину в пластмассовые ведёрки, ведёрки – в рюкзаки. Пошли на станцию, до неё четыре километра. Час шли. Сели в поезд, полтора часа ехали. Потом час на автобусе. Ещё через полчаса были у меня дома. В общем, за четыре часа добрались.

Пришли, разулись, сели на кухне. Мать приготовила нам ужин. Едим. Мать смотрит на нас – то на меня, то на Витю. Вдруг говорит:
– Витьк, а чего ты такой бледный? Устал, что ли?
– Да нет, тёть Надь.
– Не болит ничего?
– Да нет, тёть Надь.
– Ну да ладно… А что это там кеды стоят? Твои?

Тут встрял я:
– Мы Витины кроссовки случайно сожгли, а эти кеды я в нашем сарае нашёл.

Мать взяла кеды, повертела их, покачала головой:
– Витьк?..
– Что, тёть Надь?
– А у тебя какой размер ноги?
– Сороковой, тёть Надь.
– Ну и ну… Смотри сюда.

Она перевернула кеды подошвой. Я тоже присмотрелся. На подошве было чётко отлито в резине: «37».

Теперь вы поняли, почему Витя стал региональным менеджером? Я бы уже десять раз в обморок упал, орал бы от боли.

Региональный менеджер Витя в Россию приезжал редко. В основном мы перезванивались, списывались по почте.

Один раз я прилетел к нему во Францию. Он провёз меня по замкам Луары. Хорошие замки, хотя на третьем я уже начал позёвывать. Пили божоле, ели петуха в вине. Вкусно. Хотя это всё не очень моё. Я больше насчёт домашних пельменей. И смородинового варенья.

Ещё через год Витя стал куратором нескольких регионов. Забыл, каких. Помню: Австралия, Великобритания, Мексика… И ещё какие-то.

А потом был ковид. Сразу после ковида Витя прилетел в Москву.

– Поздравь меня, братец.
– С чем, братан?
– Я долларовый миллионер, братец.
– Круто, братан. Поздравляю!
– Спасибо. А помнишь, как мы кроссовки мои сожгли?
– Ну. И ты, как китайская женщина, в колодках четыре километра по-спартански чапал.
– Ага. И как чай из мисок пили?
– Конечно. И как пили божоле в замке Шамбор.

Мы продолжаем созваниваться, списываться. Каждый год я пишу братану Вите на день рождения какой-нибудь стишок. В этом году, например, такой:

Так себе стишок. Но жизненный.