На дворе уже темнело, и семья приняла решение оставить малыша до утра. Наутро дед со своей мамой отправились искать родителей мальчугана и с большим трудом нашли. Историю, почему ребёнок оказался брошенным, мы опустим, но с тех пор тот малыш стал частым гостем в доме дедушки. Тогда, слушая его рассказ, я с трудом могла себе представить старого деда маленьким мальчиком.
Дед был мне не родным. Но это обстоятельство никогда не имело особого значения – главное, он запомнился очень хорошим дедом. Брал меня на рыбалку, варил вкуснейшую уху и носил на плечах. Что ещё нужно ребёнку для счастья? Дедушка был чрезвычайно добрым. Любил людей и никогда не жадничал. Будучи заядлым рыбаком, никогда не продавал улов, а всё раздавал соседям. А однажды он рассказал историю из своего детства.
Во время прогулки с друзьями возле речки дедушка заметил мальчонку лет трёх, который копошился в песке на берегу. Дед удивился – надо же, такой маленький и один. Подошёл к нему, рассмотрел. Мальчишка плохо одетый, весь чумазый и худой, только большие голубые глаза да белокурые спутанные волосики запомнились дедушке. Он, долго не раздумывая, привёл этого мальчика к себе домой, отмыл, дал свою старую одежду и накормил. Прабабушка, придя вечером с работы, ахнула. Она уже привыкла, что её сердобольный сын тащил домой всех обездоленных, то котят, то раненых птиц, но привести ребёнка – такое случилось впервые.
На дворе уже темнело, и семья приняла решение оставить малыша до утра. Наутро дед со своей мамой отправились искать родителей мальчугана и с большим трудом нашли. Историю, почему ребёнок оказался брошенным, мы опустим, но с тех пор тот малыш стал частым гостем в доме дедушки.
Тогда, слушая его рассказ, я с трудом могла себе представить старого деда маленьким мальчиком. Как в этом морщинистом лице, старческом теле с въевшимся запахом «Примы» мог прятаться такой добрый светлый мальчуган?
Но, несмотря на свою душевную доброту, дед всю жизнь оставался ярым богоборцем. Постоянно вступал в диспуты с мамой, ругал Бога и пытался доказать, что Его нет. «Если ваш бог есть, и он такой добрый и справедливый, почему тогда происходят войны, почему гибнут беззащитные дети? – возмущался дедушка. – Почему он не явится с небес и не погрозит всем злодеям кулаком? Что это за бог такой, если ему не жалко никого?» Спорить с дедом на эту тему было бесполезно. Да он толком и не слушал оппонента, а только упорно доказывал свою точку зрения.
Вообще дед отличался редким умом и начитанностью: он был постоянным посетителем нашей библиотеки и, наверное, перечитал там всё. И в спорах с мамой умело парировал цитатами из Библии, потому что Книгу книг читал не один раз.
И вот мне уже 25 лет, а дедушке далеко за восемьдесят. Он всё такой же рьяный богоборец, на дух не переносит «всех этих попов» и теперь пытается вступить в споры по этому поводу уже со мной. Но я не умею спорить, больше молчу, и его попытки подискутировать быстро переформатируются в монолог.
Дед тяжело болеет, у него рак языка и горла. Иногда меня посещала мысль, что болезнь дана ему за хулу на Бога. Но дед стойко переносил недуг и не жаловался, хотя с Богом так и не примирился. «Когда умру, чтобы попов ваших и близко не было!» – угрожающее произносил он каждый раз, как разговор касался веры и церкви.
Наступил Рождественский пост. Деду стало заметно хуже, он уже не мог говорить, есть и даже пить. Жизнь поддерживалась лишь внутривенными системами. Смерть стояла на пороге и скалила свои ненасытные зубы – уж этот-то точно её. А в дом к деду уже стекались родственники.
– Дед умирает. Может, позовём священника? – несмело спросила я дядю Витю, сына деда.
– Шутишь? – нахмурился дядя Витя. – Вам же ясно было сказано насчёт этого – и на порог попа не пустим!
Я сдулась. А вот моя тётушка Лариса не сдулась и пошла в спальню умирающего. Села рядом с дедушкой, обняла за плечи и по-доброму так, с теплом, сказала:
– Дядя Саша, может, батюшку позовём? Есть у нас один хороший батюшка…
Дед смотрел в окно на крупицы скудного декабрьского снега, заботливо укрывавшего серую, будто неживую землю и вдруг неожиданно для всех кивнул, что означало только одно: да, он согласен. Невиданное дело!
Что тут началось! Все наши сразу подскочили, засуетились. Позвонили отцу Фёдору и сообщили: батюшка, такой случай, медлить никак нельзя, а вдруг несчастный раб Божий Александр передумает или умрёт? Отец Фёдор, бросив все дела, вскоре приехал.
Начались Таинства соборования и исповеди. Мы столпились за дверью, боясь, чтобы дед чего-нибудь не выкинул в своей манере. Но всё прошло спокойно. Только причастить дедушку не удалось, ведь он уже не мог глотать. После таинств батюшка продолжительно о чём-то беседовал с дедом, а тот отвечал кивками.
Батюшка ушёл, а дед стал каким-то другим. Стало понятно, что сейчас ему хочется побыть одному. Мы уложили дедушку на бочок, а сами пошли пить чай. Когда вернулись, дедушка уже умер.
Что есть чудо? Когда гора сходит со своего места, или когда сухая ветка расцветает? А может, чудо – это тот самый случай, когда мертвец обретает жизнь заново? Всё это случилось с моим дедом. Бог не дал погибнуть его доброй душе и пришёл к нему Сам, чтобы помириться. Вот оно, истинное чудо! Оно словно прыжок в последний вагон уходящего поезда, и страшно представить, если бы ты не успел.
Дед всю жизнь искал в Боге справедливость, а увидел бездну терпения, милосердия и невероятной любви. Да помилует Господь его душу.
Во время прогулки с друзьями возле речки дедушка заметил мальчонку лет трёх, который копошился в песке на берегу. Дед удивился – надо же, такой маленький и один. Подошёл к нему, рассмотрел. Мальчишка плохо одетый, весь чумазый и худой, только большие голубые глаза да белокурые спутанные волосики запомнились дедушке. Он, долго не раздумывая, привёл этого мальчика к себе домой, отмыл, дал свою старую одежду и накормил. Прабабушка, придя вечером с работы, ахнула. Она уже привыкла, что её сердобольный сын тащил домой всех обездоленных, то котят, то раненых птиц, но привести ребёнка – такое случилось впервые.
На дворе уже темнело, и семья приняла решение оставить малыша до утра. Наутро дед со своей мамой отправились искать родителей мальчугана и с большим трудом нашли. Историю, почему ребёнок оказался брошенным, мы опустим, но с тех пор тот малыш стал частым гостем в доме дедушки.
Тогда, слушая его рассказ, я с трудом могла себе представить старого деда маленьким мальчиком. Как в этом морщинистом лице, старческом теле с въевшимся запахом «Примы» мог прятаться такой добрый светлый мальчуган?
Но, несмотря на свою душевную доброту, дед всю жизнь оставался ярым богоборцем. Постоянно вступал в диспуты с мамой, ругал Бога и пытался доказать, что Его нет. «Если ваш бог есть, и он такой добрый и справедливый, почему тогда происходят войны, почему гибнут беззащитные дети? – возмущался дедушка. – Почему он не явится с небес и не погрозит всем злодеям кулаком? Что это за бог такой, если ему не жалко никого?» Спорить с дедом на эту тему было бесполезно. Да он толком и не слушал оппонента, а только упорно доказывал свою точку зрения.
Вообще дед отличался редким умом и начитанностью: он был постоянным посетителем нашей библиотеки и, наверное, перечитал там всё. И в спорах с мамой умело парировал цитатами из Библии, потому что Книгу книг читал не один раз.
И вот мне уже 25 лет, а дедушке далеко за восемьдесят. Он всё такой же рьяный богоборец, на дух не переносит «всех этих попов» и теперь пытается вступить в споры по этому поводу уже со мной. Но я не умею спорить, больше молчу, и его попытки подискутировать быстро переформатируются в монолог.
Дед тяжело болеет, у него рак языка и горла. Иногда меня посещала мысль, что болезнь дана ему за хулу на Бога. Но дед стойко переносил недуг и не жаловался, хотя с Богом так и не примирился. «Когда умру, чтобы попов ваших и близко не было!» – угрожающее произносил он каждый раз, как разговор касался веры и церкви.
Наступил Рождественский пост. Деду стало заметно хуже, он уже не мог говорить, есть и даже пить. Жизнь поддерживалась лишь внутривенными системами. Смерть стояла на пороге и скалила свои ненасытные зубы – уж этот-то точно её. А в дом к деду уже стекались родственники.
– Дед умирает. Может, позовём священника? – несмело спросила я дядю Витю, сына деда.
– Шутишь? – нахмурился дядя Витя. – Вам же ясно было сказано насчёт этого – и на порог попа не пустим!
Я сдулась. А вот моя тётушка Лариса не сдулась и пошла в спальню умирающего. Села рядом с дедушкой, обняла за плечи и по-доброму так, с теплом, сказала:
– Дядя Саша, может, батюшку позовём? Есть у нас один хороший батюшка…
Дед смотрел в окно на крупицы скудного декабрьского снега, заботливо укрывавшего серую, будто неживую землю и вдруг неожиданно для всех кивнул, что означало только одно: да, он согласен. Невиданное дело!
Что тут началось! Все наши сразу подскочили, засуетились. Позвонили отцу Фёдору и сообщили: батюшка, такой случай, медлить никак нельзя, а вдруг несчастный раб Божий Александр передумает или умрёт? Отец Фёдор, бросив все дела, вскоре приехал.
Начались Таинства соборования и исповеди. Мы столпились за дверью, боясь, чтобы дед чего-нибудь не выкинул в своей манере. Но всё прошло спокойно. Только причастить дедушку не удалось, ведь он уже не мог глотать. После таинств батюшка продолжительно о чём-то беседовал с дедом, а тот отвечал кивками.
Батюшка ушёл, а дед стал каким-то другим. Стало понятно, что сейчас ему хочется побыть одному. Мы уложили дедушку на бочок, а сами пошли пить чай. Когда вернулись, дедушка уже умер.
Что есть чудо? Когда гора сходит со своего места, или когда сухая ветка расцветает? А может, чудо – это тот самый случай, когда мертвец обретает жизнь заново? Всё это случилось с моим дедом. Бог не дал погибнуть его доброй душе и пришёл к нему Сам, чтобы помириться. Вот оно, истинное чудо! Оно словно прыжок в последний вагон уходящего поезда, и страшно представить, если бы ты не успел.
Дед всю жизнь искал в Боге справедливость, а увидел бездну терпения, милосердия и невероятной любви. Да помилует Господь его душу.
Екатерина САЧКОВА,
Свежие комментарии