В соседнюю квартиру заехали детдомовские: теперь полиция — частый гость

Мы живем в панельной девятиэтажке на окраине города. Цены у нас на жилье не высокие, поэтому последнее время появилось большое количество молодежи с двумя детьми – видимо, материнский капитал использовали на жилье. Ну и хорошо, дети – это счастье. Мой вот уже в старших классах учится, хоть на других теперь посмотрю.

Баба Шура

Соседка по лестничной клетке у нас была, баба Шура. Полная такая женщина, лет 75 ей было. Немногословная, но мы с ней общий язык нашли. Она просила иногда в магазин сходить, когда давление шалило, летом я ей с дачи огурцы с помидорами привозила – вот такая неблизкая, но все же соседская дружба.

Сын у нее был, но погиб. После армии пошел по контракту и попал в Чечню. Детей не оставил, а сама она из детского дома. Так что квартиру хотела отписать в какой-то благотворительный фонд, но не успела, слегла и умерла. Перед смертью оставила нам денег на похороны, и мне подарила кольцо свое с рубином – фамильное, на память о ней.  Организовывали все мы, проводили достойно.

Через некоторое время пришли в квартиру, описали имущество. Я не лезла, хотя муж мне еще при жизни бабы Шуры говорил намекнуть ей квартиру нам оставить, мол, сын бы жил рядом с нами. Но я не стала – боюсь, когда что-то бесплатно достается.

Новые соседи

Квартиру, как я поняла, забрало государство, и должно был отдать кому-то типа малоимущих, кто на очереди стоит. И вот однажды, я увидела, что у двери квартиры бабы Нюры стоит парень и ищет ключи. Я спросила, кто он и будет ли жить тут.

Оказалось, его звали Иван, он из детского дома и эту однушку он получил от государства на днях. Я еще удивилась, надо же, баб Шура так и хотела ведь, помочь сиротам. Иван стал жить не один, с ним поселилась девушка лет 18, как соседи мне сказали, тоже из детского дома. Она была на сносях, месяц шестой.

Вначале все было тихо, но уже через пару дней в одиннадцатом часу ночи их железная дверь начала хлопать. Было понятно, что молодежь ссорится. Через  минут 15 девушка начала кричать «режут-убивают», и мы сразу вызвали полицию. До часу ночи полицейские топтались у нас: она то составляла заявление, то забирала его.

Потом родилась у них девочка, а они еще  сильнее стали ругаться: то он ее выгонит раздетой с дочерью, то она его. И полиция вроде бы приезжает, и участковый ходит с ними беседовать, что дочку заберут, а все без толку. Думаем вот, если опека девочку отберет, себе забрать. Больно жалко ее, да и баба Шура бы так же бы сделала.