Не связывайся, она ненормальная

Лариса сообщила матери, что поедет жить в Питер, ведь в этой «глуши», в Саратове, где она родилась и прожила тридцать лет, жить скучно и совершенно неинтересно.

После смерти мужа Таня воспитывала Лару одна. Дочка окончила Саратовский политехнический институт, но по специальности не работала, а устроилась менеджером в местный торговый центр. В её воображении Питер рисовался волшебным загадочным городом, прекрасным местом для воплощения её немалых амбиций. Лара очень хорошо рисовала и была уверена, что в городе-музее её таланты оценят по достоинству.

Какие только аргументы не приводила мама Таня: «У нас в Питере ни родных, ни близких, ни знакомых. Нет средств для проживания, а Петербург очень дорогой город…» Лариса ничего не слушала, показала матери купленный билет и стала собирать чемодан. То, что в кармане было всего тридцать тысяч наличных, совсем не пугало девушку. Так беспечна юность!

Спустя месяц Таня получила от дочери длинное и подробное письмо, в котором Лариса сообщила: работает продавцом в элитном павильоне аэропорта, снимает жильё в старой четырёхкомнатной квартире, где две комнаты занимают сёстры-старушки, хозяйки квартиры, Софья и Ирина, в одной комнате живёт студентка-первокурсница медицинского колледжа, а в четвёртую въехала она. Условия хорошие, старушки чистенькие, тихие, аккуратные, в дела жилиц не вмешиваются. Только предупредили, чтобы девчонки не водили парней, соблюдали тишину, чистоту и порядок.

Получив такое хорошее письмо, Таня могла бы успокоиться, но разволновалась ещё больше. И не только потому, что переживала за дочку в огромном городе, – ей вспомнилась коммуналка, в которой они когда-то жили с любимым мужем Ваней, братом Сашей и совсем крошечной Ларочкой. Тогда, в 1975 году, их молодая семья получила комнатку в той самой большой квартире по адресу – 6-й Динамовский проезд. Это в Заводском районе города Саратова.

Коммуналка ко времени вселения новых жильцов была почти полностью укомплектована. Таня вспомнила, как впервые переступила порог и увидела длинный общий коридор, входная дверь которого никогда не закрывалась. По всей длине коридора оказались натянуты верёвки, на них болтались мужские сатиновые трусы и десяток носков. В коридор выходили пять плотно закрытых дверей.

С людьми, жившими за этими дверями, Тане и её близким предстояло соседствовать несколько последующих лет.

В первой восемнадцатиметровке проживали Рая с Толиком и дочкой Олей. Оля не была им родной. Её появление в их семье покрыто тайной. Якобы плыл как-то раз Анатолий на теплоходе по Волге по путёвке выходного дня, как вдруг подошла незнакомая женщина и попросила пять минут посмотреть за дочкой. Напрасно прождал взволнованный мужчина просительницу, которая так и не появилась ни спустя пять минут, ни спустя пять часов. Рая не могла иметь детей и, когда непутёвый муж привёл домой девочку, посчитала это божьим провидением. Она приняла Олю как родную, по-матерински полюбила её. В кармане ребёнка лежали все документы и записка – отказ от родительских обязанностей.

Да и Толик со временем привязался к девочке всем сердцем. А когда бывал трезвым, то с удовольствием играл с ней и читал дочке сказки.

Вторую комнату, двенадцать метров, занимали Любочка и Витёк. Любочка была женщиной приятной полноты, добрая, улыбчивая, уютная. От неё всегда вкусно пахло пирожками, сдобой и ванилью. Любочка работала водителем трамвая, а в свободное время всегда что-нибудь пекла и угощала Олю. А Витёк пил запоями, но, когда наступало время завязки, его золотые руки выполняли всю мужскую работу в коммуналке. Если кому-нибудь понадобилось прибить, починить – бежали к Витьку. Благодарили, конечно, поллитровкой, в связи с чем Витёк в завязке пребывал крайне редко. Пьяным он гонял Любочку и даже бил нещадно, за что в трезвом виде просил у жены прощения. И она прощала.

Третью комнату в двенадцать метров занимал Шурик. Он недавно вышел из тюрьмы и проживал один. Правда, в выходные дни к Шурику являлась подружка Манюня. Его родной брат Сёма сидел в тюрьме и обещал братану после выхода на волю поселиться у него, родной кровинушки. Время от времени с Манюней в гости к Шурику приходили её брат и сестра, которые обучались в коррекционной школе по причине отставания в умственном развитии.

Четвёртую комнату в восемнадцать метров занимала семья Косыревых – Света и Вован. По характеру тихие и спокойные, они, будучи дома, редко покидали свою комнату. На работу уходили рано и возвращались поздно.

В пятую комнату в десять квадратных метров (2 метра в ширину и 5 в длину) вселились они – двое взрослых и маленькая Лариса. В комнате было окно, у одной стены стояли диван, холодильник и дочкина кроватка, у другой – стол, телевизор, шкаф, за которым укрепили вешалку для одежды.

Вскоре к ребятам приехал студент Саша, брат Тани. На ночь он ставил раскладушку в свободном промежутке между стен. Если Таня и Иван вставали ночью по нужде, то им предстояло, как циркачам, лавировать между раскладушкой и холодильником.

Таня просто патологическая чистюля. Когда увидела, в каком состоянии находятся кухня и уборная, то едва сдержала подступившую к горлу тошноту. Так жить нельзя, решила она и с раннего утра, едва проснувшись, начала действовать.

Вооружившись хлоркой, наждачной бумагой, нашатырным спиртом, хозяйственным мылом, Танюша начала драить плиту и через три часа из-под многослойного жира показалась белая эмаль. Конфорки отскоблила наждачкой. К вечеру плита задышала свежестью и заиграла первозданной чистотой. С пола вокруг её ножек исчезли жировые пятна. И унитаз был такой чистый, каким его не помнил прежде ни один жилец.

Татьяна сняла с верёвок сатиновые трусы и вывесила их на верёвках во дворе. Вечером собрала жильцов на кухне и подвела черту: «Должно быть чисто – вот так!» На другой день притащила банку бледно-зелёной краски и заставила мужа с братом выкрасить стены кухни. Окно зашпаклевала и покрыла собственноручно белой глянцевой эмалью.

Первым Таню поддержал Витёк, у него же золотые руки, и, к счастью, он находился во временной завязке.

Постепенно места общественного пользования в коммуналке приобретали всё более приятный вид. Конечно, не всё сразу складывалось хорошо между соседями. Бывало и такое, что и вспомнить страшно.

Как-то раз Лариса не могла уснуть, капризничала. В комнате Витька бушевал скандал – запил сосед и буянил, гонял Любочку. Дверь, ведущая в комнату этой семьи, состояла из двух фанерных половинок, и пьяный Витёк не утруждал себя отмыканием замка, он просто выбивал ногой дверь и нырял прямо на диван. В тот день Любочка предчувствовала пьяный приход мужа и оставила дверь открытой, а после его прихода закрыла дверь на щеколду.

После очередного всхлипа измученной женщины, а слышимость была великолепная, Ларочка испугалась и описалась. Татьяна вскочила с дивана, схватила швабру и, подойдя к двери соседей, выбила фанерную перегородку ногой. Оказавшись в комнате, она увидела, что Любочка привязана к кровати, а Витёк плюётся в неё металлическими дробинками. Вот такое изуверство придумал пьяный дурак.

Таня кинулась разъярённой пантерой на ненавистного пьяницу, принялась бить его шваброй с такой силой, что мужик сник и осел на пол. А Таня продолжала охаживать пьянчужку. Швабру из её рук смог вырвать только брат Саша, вернувшийся с позднего свидания. Но Татьяна не успокоилась – отправилась в дежурный пикет, вернулась с дружинниками и сдала Витька на пятнадцать суток.

…Ещё вспоминает Танюша, как в её дежурство по квартире, когда в унитазе шипели хлорка, сода и нашатырь, дверь Шурика приоткрылась и его брат Семён спросил:
– Можно пройти в туалет пописать?
– Нет! – отрезала Таня. Сёма тихо закрыл дверь, а скоро Таня услышала, как Шурик говорит брату:
– На вот, сходи в бутылку. Не связывайся с ней. Она ненормальная.

Но за пять лет совместной жизни жильцы даже сдружились. Нет, конечно, Толик и Витёк время от времени срывались, запивали, но вели себя тихо, не дебоширили и жён не гоняли. Прошмыгнув мимо жилья Тани и Ивана, они шли к своим комнатам, старательно вытирали обувь о половички у своих дверей, потом снимали ботинки и до утра затихали.

В канун 1980 года все жильцы собрались на кухне. Столы сдвинули, сидели, слушали поздравление Леонида Ильича Брежнева советскому народу. Шампанское разлили по бокалам. Слово взял Витёк:
– Ох, Танюха, жили мы тут до вас… а теперь… словно родные. Давайте выпьем за нашу семью!

А вскоре Иван и Таня переехали в благоустроенную отдельную трёхкомнатную квартиру.

Таня свято верила, что традиции, заложенные ею когда-то в коммуналке, продолжают жить. И каждый год 3 января она покупала торт и шла на 6-й Динамовский, чтобы убедиться в этом.