Прости меня, кактус

Великий четверг, квартира почти сияет, собака вымыта. В холодильнике ждут своего часа пять десятков яиц. Я сижу за столом, пью кофе и вспоминаю прошлогоднюю Пасху. Вспоминаю, как моя бабушка Галина Кирилловна шаркала по квартире и бубнила, что яйца не прокрасились. А ещё переспрашивала меня, какой сегодня день недели. Это была её последняя земная Пасха.

У меня больше никогда не будет крашеных яиц, какие делала Кирилловна. Она приклеивала на яйца веточки петрушки и разные листики, варила в луковой шелухе, и получалась потрясающая красота. Без преувеличения, когда мы ходили святить яйца, люди всегда просили у нас «писанки» в обмен на свои, обычные. Кто-то был готов отдать несколько яиц за одно наше, красивое.

Кирилловна никогда не красила меньше шестидесяти яиц. В прежние годы наша семья была очень большой, приходилось и по сотне штук красить. В эту Пасху я покрасила всего пять десятков, да и те получились какие-то не такие. Наверное, потому что таких как надо уже не будет.

Бабушка ушла в лучший мир, забрав с собой тот особый праздничный предпасхальный настрой, когда в доме пахло куличами, а на столе красовались её фирменные «писанки». Этого больше никогда не будет. Но жизнь идёт своим чередом.

И вот уже Страстная пятница, вынос Плащаницы. Я поехала в храм, где отпевали Кирилловну, служба только начиналась. Стою, пытаюсь понять, что поёт хор. Поют красиво, только ничего не разберёшь. «А вот в нашем храме поют понятно», – закрадывается предательская мысль. Богослужение идёт своим ходом, но мои мысли гуляют во всё стороны.

– От Матфея святого Евангелия чтение! – звучит возглас. – Вонмем!

«Так, Евангелие, – возвращаю ход мыслей к главному. –  Сосредоточиться!» Но какое там! Евангелие читают долго, и я снова теряю нить священных слов, уходя умом в суету. Салатик надо бы на Пасху сделать, да курочку приготовить. Стоп! Какой салатик, какая курочка? Сейчас Евангелие читают! Так, в борьбе с собой, понимаю: Плащаницу вот-вот вынесут.

И, наконец, замирает, преклонив колени, весь храм. Все мысли улетучиваются, в голове остаётся только одно: Христа распятого несут, Христа!

Вынос Плащаницы – самое тяжёлое и скорбное богослужение в году. Ну почему Господу потребовалось пройти именно через боль, страдания и смерть? Бог ведь всемогущ, зачем же вот так, неужели нельзя было как-то иначе? Мы, христиане XXI века, знаем, что за распятием последует Воскресение. Но те, кто стоял перед крестом более двух тысяч лет назад, об этом не знали.

Священники, торжественные и строгие, читают перед Плащаницей, а я думаю, что же тогда испытала Матерь Божья, что испытывали апостолы и просто уверовавшие во Христа люди? Страшно представить, каково было Богородице в тот момент. И самому Спасителю каково было умирать за тех, кому, в принципе, глубоко безразлична Его смерть? Умирать в 33 года, да ещё позорной казнью… Слёзы текут невольно, ибо больно. Прихожане, особенно женщины моих лет и старше, начинают тихонько шмыгать носами. Мужчины молчат, сдерживают себя.

Скоро закончится богослужение, храм снова зашумит. Люди пойдут прикладываться к Плащанице. И хочется верить, что хоть что-то было сделано мной для Господа этим Великим постом. Хоть что-то хорошее, чтобы Он знал: не зря отдал жизнь за меня.

Но великопостное время, хоть и скорбное, всё же заставило меня улыбнуться.

В нашей семье, кроме меня, собаки и кошек, ещё живёт кактус. Огромный, слегка потрёпанный доберманшей Микой и объеденный другими четвероногими, но дородный и крайне живучий. У кактуса своя история.

Когда был жив крёстный, он непременно поливал кактус водкой и коньяком. Кирилловна, наблюдая такое издевательство над цветком, всегда протестовала, но кактус почему-то жил и радовался, ничего плохого с ним не случалось. Когда крёстного не стало, цветок начал получать обычную воду. И вот тогда он «загрустил»: весь скукожился, потемнел. Кирилловна охала, причитала и выхаживала кактус, но тот всё равно угасал на глазах.

Не знаю, что побудило кактус воскреснуть: то ли безалкогольное пиво, которым я его полила однажды, то ли Кирилловну пожалел. Растение здравствует и ныне, весьма комфортно себя чувствуя.

Недавно батюшка квартиру мне освятил. И после освящения высыпал остатки ладана в землю под кактус. Да ещё виновато заметил: «Ты уж прости, кактус». И даже погладил его колючки.

Кактус, видимо, до такой степени был в шоке, что начал расти как на дрожжах. Сегодня полила его, смотрю – цвести скоро начнёт. И весь такой большой сделался да важный! Скоро горшок буду менять этому важному, ибо в нынешний он уже едва помещается.

Жизнь продолжается.