Теперь я в танке

Накануне Великого поста мне выпала большая нагрузка в художественном училище, где я преподавала технику рисунка. Ждала начала поста с затаённым и явно неисполнимым желанием спокойно помолиться в храме, походить на службы, особенно в первую и последнюю недели.

Обычно эти мечты так и оставались мечтами. В храме удавалось бывать лишь урывками, и всякий раз я воспринимала такие моменты как удачу и возможность причаститься в воскресный день. А тут ещё и дополнительный завал на работе, пускай и по объективным причинам, но от этого не становилось легче. При таких обстоятельствах надежда полноценно провести святую Четыредесятницу должна была растаять окончательно.

В первый день Великого поста я проснулась, приоткрыла глаза и удивилась. Распахнула бы шире, но не получалось. Глаза вроде бы открылись как положено, а вот увиденное было не совсем привычным, когда зрение воспринимает окружающий мир во всей полноте. Мой мир стал представляться таким, как раньше показывали старое широкоформатное кино.

Те, кто не сталкивался с подобным явлением, могут представить, как, ожидая увидеть фильм во всю ширину экрана, вы вдруг получаете пространство, ограниченное сверху и снизу тёмными шторками пустоты. Вот со мной и произошло нечто вроде этого – весь мир сузился в одну полосу, будто я вела танк и вынуждена смотреть на дорогу через узкую щель.

Сразу появились мысли: что если я сейчас ослепну? Конечно, вместо того чтобы бежать на работу, я помчалась в поликлинику. Врачи не смогли определить причину заболевания, лишь вздыхали и в недоумении разводили руками: «Может, это результат переутомления?» Мне ничем не помогли, зато выдали больничный лист и отправили отдыхать с напутствием: будут изменения – приходите.

Сперва я отчаивалась и плакала, но потом смирилась и отправилась в церковь. Никогда ещё я не бывала на службах и не причащалась так часто. Пятьдесят дней практически не смотрела телевизор, ничего не читала и не рисовала. Только молилась, правда, всё больше своими словами, и ходила в храм. Постепенно исчезли отчаяние, а потом и чувство страха. Наступили покой и внутренняя уверенность, что ещё немного – и зрение восстановится без вмешательства докторов.

Именно с таким настроением и надеждой на чудесное исцеление я встречала праздник Пасхи.

Сегодня, когда с того дня минуло уже много лет, ничем, как непоколебимой уверенностью, возникшей незадолго до начала Страстной седмицы, я не могу объяснить последующие метаморфозы. Ещё не закончились дни Светлой седмицы, когда все в храме подпевают на службах вслед за клиросом слова пасхальных стихир, а потом ещё поют и ирмосы праздничного канона, – как моё зрение практически полностью восстановилось. Мне уже немало лет, а я, в отличие от мужа, до сих пор не знаю, что такое очки.

И всё-таки, несмотря на эти мысли, в той ситуации я оставляю место чуду. Во-первых, откуда во мне появилась странная уверенность, что зрение само нормализуется? Такое чувство, будто я знала, что исцелюсь. А ещё в происшедшей временной потере зрения я увидела ответ на своё желание оставить всё и просто отдохнуть. Хотя бы на время Великого поста выпасть из повторяющегося изо дня в день потока дел, событий, обязанностей. Выпасть, отойти в сторону, помолиться и заново ощутить себя. И я очень благодарна этому. Поэтому считаю, что случившееся со мной является вмешательством Божьего промысла.

Возможно, это мой ангел-хранитель услышал меня и предоставил такую счастливую возможность.