Лицо немосковской внешности

Эту историю мне поведала одна уже не очень юная, но всё ещё миловидная дама. Назовём её Глафирой Павловной Килиманджаровой, дабы осложнить журналистам и работникам телешоу её поиск после прочтения сей истории. Ну, не жаждет эта дама всенародной славы и очень просит не докучать ей.

Итак. В юные годы приехала Глаша из своего колхоза «Красный передовик» в столицу СССР Москву – учиться на актрису. Колхозный худрук Семён Прокофьевич Бухалов не раз восторгался талантом Глаши и говорил:
– Ей треба в кино сыматься!

Пусть ядрёное тело Глаши и простоватый облик не ложились в образы романтических героинь, но комсомолку-шпалоукладчицу, например, она бы сыграла не напрягаясь.

В театральном вузе скоро её заметили и перед экзаменом предложили пройти актёрский показ. Так девушка оказалась в компании театральных деятелей на чьей-то даче, где было немало вин, коньяков и закуски. А потом известный артист позвал Глафиру показать свой этюд в сауне. Но юная целомудренная колхозница, воспитанная на идеале «умри, но не дай поцелуя без любви», с треском провалила те пробы. И, убегая, слышала нёсшееся ей в спину:
– Никогда ты, дура, не встретишься с Мельпоменой!
В театральный её не взяли, зато приняли на завод укладчицей-упаковщицей на складе и дали временную прописку, так называемый «лимит».

Трудилась Глаша как ломовая лошадь, порой заменяла и пьяных грузчиков, а зарабатывала гроши. Давила клопов в общаге, недоедала, недосыпала и подумывала уже домой вернуться. Ну, посмеются над неудачницей, да и забудут.

Но однажды всё в её жизни резко переменилось. В то утро, в свой выходной, Глаша зашла на рынок, где на неё обратил внимание милиционер. Подошёл он, поглядел сурово и говорит:
– Сержант Мизгирь! Ваши документы, гражданочка.

Глаша в недоумении вынула паспорт. Сержант полистал его и положил к себе в нагрудный карман. Скомандовал:
– Пройдёмте со мной, гражданка Килиманджарова.

Глаша, конечно, перепугалась:
– А что случилось? Что у меня не так?
– Не надо паниковать, – говорит Мизгирь, – в отделении вам всё скажут.

И вот он приводит Килиманджарову прямо в кабинет к начальнику Назару Назаровичу Ковыряйло и даёт ему Глашин паспорт. Начальник листает паспорт и молвит:
– Мизгирь, свободен. А ты, Глафира Килиманджарова, сюда садись.

Она, трепеща, садится на самый краешек, чуть не плачет и снова спрашивает:
– Что, что у меня не так?
– Да не боись, – говорит начальник, глядя ей в глаза. – Всё у тебя нормально. Ты комсомолка?
– Да-а.
– Активная?
– В самодеятельности участвую.
– Хорошо, – говорит начальник. – Ты как комсомолка должна помочь нашей доблестной милиции ловить жуликов. А мы за это прописку тебе ускорим, и всё такое.
– Но почему я? – удивилась Глаша.
– Да потому что лицо твоё, – говорит начальник, – далеко не нашей московской внешности. Глупое, можно сказать, лицо, привлекательное для жуликов. Да и одета ты… – усмехнулся он и стал объяснять задачу.

Глаша носом похлюпала и согласилась. И вот с тремя сотрудниками в гражданском едет Глаша в микроавтобусе на тот же рынок. Дают ей деньги и ставят задачу. Глаша покупает, как было велено, фрукты разные, мясо, рыбу… Продавцы, понятно, её обвешивают, обсчитывают, а переодетые ребята тут как тут со своими корочками. Хватают жуликов и тащат в автобус составлять акты. Продавцы клянутся, что случайно так получилось, и предлагают оштрафовать их без протокола, дабы не портить рыночную репутацию. На что милиционеры иногда соглашаются со словами: «Только на первый раз!»

Так они за день объехали рынка три-четыре. А после Глашу привезли к её общежитию. Дали ей 20 рублей и авоську с фруктами. От такого заработка Глаша обалдела. И в следующие выходные уже с охотой выехала на ловлю жуликов по рынкам и магазинам. И жулики тоже с радостью обманывали и обвешивали Глафиру прямо на глазах сотрудников. Но их тут же настигала кара.

А скоро начальник Ковыряйло предложил Глафире устроиться на работу в их отделение уборщицей. Но мыть полы ей не полагалось. На то хватало и добровольных баб, которые попадались на ерунде и вместо наказания с радостью брались за тряпки.

Ну а Глафира, немного загримировав своё лицо немосковской внешности, чтобы потом её случайно жулики на улице не узнали, чуть ли не каждый день отправлялась в рейд. И получала за день уже не двадцатку, а намного больше. Однако лёгкие деньги не развратили девушку. Она одевалась скромно. Не курила, не выпивала, не допускала внебрачных связей даже с коллегами из отдела.

На этом поприще накопила Глаша немало денег и успела до перестройки купить квартиру. Однако родня Глафиры, начитавшаяся всякой дряни о разгульной московской жизни, решила, что Глафира добыла деньги на ту квартиру самым порочным способом. И доказать обратное девушка не могла, блюдя секретность своей работы.

Из-за этой квартиры от Глафиры шарахались и приличные женихи, терзаясь безнравственными вопросами: откуда, мол, у простой лимитчицы взялась собственная «сталинка» рядом с метро «Университет»? Невозможно пристойной девушке в столице купить квартиру. Нет уж, пожалуй, мы, приличные женихи, поищем себе невест без такого подозрительного приданого.

А неприличных – тех много сваталось, особенно из рыночных торговцев, предлагавших огромные гонорары за одну лишь прописку. Однако Глафира Павловна, уже служившая прапорщиком в паспортном столе, не подпускала к сердцу таких пройдох и на пистолетный выстрел.

Но вот однажды ночью, после предновогоднего корпоратива, возвращалась Глафира к себе домой. Заходит она во двор и видит – в сугробе лежит мужчина. Лежит и не шевелится, потому как в дрезину пьян. Однако одет прилично – под модной дублёнкой костюм и галстук. Он вполне ещё даже молод, и лицо его, как сказал бы начальник Ковыряйло, очень даже московской внешности.

Глафира, как нам известно, девушка деревенская, крепкая и выносливая. Она принесла мужчину в свой тёплый подъезд и посадила у батареи. Не нашла при нём никаких документов, но обнаружила портмоне с деньгами и задалась вопросом: как быть с теми деньгами? Положить обратно – так ведь другие вытащат. Непременно вытащат! Ещё и шапка на нём новая, дорогая. Подумала Глаша, подумала – и принесла мужчину к себе домой.

А под утро он очнулся, и первое, что спросил:
– Где туалет?

Глафира проводила. А когда он вышел, уже умывшись, она спросила:
– Вы кто?

Он сел на диван, потёр виски, посмотрел на Глашу и повторил её вопрос:
– Кто мы?
– Да, – сказала она, – вы кто?
– Видите ли, милая незнакомка, – сказал он, – человечество с момента первого проявления своего сознания и по сей день мучительно ищет ответ на сей вопрос: кто мы? Протагор полагал, к примеру, что человек есть главное действующее лицо бытия. И любые знания, ценности, законы относительны, они должны быть соизмеримы с человеком конкретного времени. Однако вижу, на вашем умном лице написано, что мой ответ не утолил ваш интерес, не стал просветом для сознания, блуждающего в тёмных дебрях неведения нашей бытности. Но если мы вспомним Аристотеля…
– Борща горячего хочешь? – оборвала гостя Глаша.
– Желал бы! – ответил он.
– Пошли на кухню.

Так они познакомились. Он оказался Борисом Карловичем Ортодоевским – доктором философии и преподавателем одного из московских вузов. Выяснилось, что Ортодоевский вчера узнал об измене своей жены с дрессировщиком обезьян, лауреатом какой-то заграничной стипендиальной премии. Потому и напился в зюзю.

И вот уж более тридцати лет Глафира Павловна и Борис Карлович не расстаются, крепко спаявшись на почве большой и испепеляющей любви. Их первый внук Степан уже пошёл в первый класс. Верно сказано: не родись красивой, а родись счастливой.