Есть у меня друг Димон. Ну то есть для меня и нескольких друзей он Димон, а вообще – Дмитрий Александрович Квадратов, профессор-германист. Человек довольно строгий и для посторонних, наверное, резковатый. Полагаю, студенты делают глубокий вдох, прежде чем подойти к нему в коридоре вуза и спросить о дате пересдачи.
Я бы, во всяком случае, на их месте вдохнул.Но эта внешняя строгость, видимо, нуждается в некоем клапане, через который её можно периодически стравливать относительно безболезненно для окружающих. И таким клапаном для Димона является алкоголь.
С друзьями Димон встречается почти исключительно за бутылкой. А поскольку в друзьях у него, помимо меня, ещё куча народу, то и возлияния случаются довольно часто. И литературно-философские диспуты имеют тенденцию заканчиваться заплывом в октябрьском заливе Москвы-реки, ночёвкой в кабинке колеса обозрения и прочими подобными подвигами.
Его прекрасная жена Лариса, женщина феноменального терпения, практически коллекционирует ответы Димона по телефону, когда звонит ему среди ночи проверить, всё ли с мужем в порядке. Например, однажды на её вопрос, где он пропадает, Димон, явно смутившись, через пару секунд радостно поделился неожиданным для него самого открытием:
– Зая, я в поливальной машине!
В другой раз, когда она вопреки обыкновению позволила себе упрёк – мол, я же тебя жду, – профессор Квадратов веско ответил:
– Ты жена. Такая твоя судьба – ждать.
На всякий случай, чтобы не исказить портрет, уточню, что Димон с близкими нежен и заботлив.
Димон – великолепный собеседник. Но, повторюсь, только под выпивку. Иначе ему неуютно.
Недавно он был у меня в гостях, и мы, закусывая изумительными маринованными кабачками, прекраснейшим образом потрепались буквально обо всём на свете. Часа в два ночи Димон, довольный вечером и собой, отправился домой. Я не беспокоился, потому что держался Димон хорошо. Как минимум – лучше меня.
Нашли его около «Пятёрочки» рядом с домом. Видимо, прежде чем зайти в подъезд, он отправился в магазин за добавкой, несмотря на неурочный час. Других причин для его ночного движения в ту сторону придумать не получается.
Димон лежал на земле и крепко спал. Заботливые прохожие вызвали полицию. Сотрудникам МВД возиться с пьяным телом было явно неохота. Они пощупали пульс, тщетно попытались растолкать. Подумали, вызывать ли скорую, – но вроде человеку не плохо, зачем лишняя суета. Документов при Димоне не обнаружилось, зато нашёлся телефон. Полицейские обрадовались – сейчас дозвонятся близким, пускай те его сами забирают. А если нет – положить тело на лавочку, сам проспится.
Но не тут-то было. За свою жизнь Димон прекрасно освоил немецкий, а попутно – французский и английский. Но есть у него многолетнее увлечение – китайский язык. Таблицы с иероглифами висят у него по всему дому, отработке мандаринского произношения он посвящает полтора часа в день, независимо ни от чего. Увлечение это тем более яростно, что оно совершенно бескорыстно. Если немецкому он учит студентов, то в китайском раз и навсегда позиционировал себя учеником. И полицейские, обрадовавшиеся было, что телефон не заблокирован паролем, остолбенели, увидев, что все контакты у спящего подписаны по-китайски.
Точности ради скажу, что не все, – я у него по какой-то прихотливой ассоциации подписан по-гречески, причём как «Марк Аврелий». Что полицейским задачу не облегчило.
Но тут они посмотрели на Димона совсем иными глазами. Может, другого они положили бы на лавочку спать дальше, да и дело с концом, а тут… Присмотрелись, а выглядит-то спящий очень прилично: аккуратная седая бородка, круглые очки в дорогой оправе, заботливо, словно мамой, повязанный шарф. Можно, конечно, и оставить. А вдруг это наш главный переводчик на переговорах со стратегическим союзником? Может, там сейчас весь Кремль на ушах стоит, не зная, как без него сформулировать наши предложения товарищу Си?
И они продолжили листать телефон. О чудо, один контакт оказался-таки подписан по-русски: «Мама».
Димону уже за шестьдесят, и полицейские не особо рассчитывали на удачу, но позвонили:
– Доброй ночи, вы не пугайтесь, мы тут нашли вашего сына.
– Он жив? – ровным голосом спросила ко многому привычная мама. – А где нашли? Ясно. Тогда несите его к жене, это ближе, – распорядилась она и, продиктовав адрес, нажала отбой.
Полицейские, не собиравшиеся прежде этого делать, погрузили Димона в свой уазик и, попетляв дворами, привезли к родному подъезду. Лариса, уже предупреждённая свекровью, ждала, как Ярославна, на балконе. На её глазах полицейские выгрузили Димона из машины и попытались установить вертикально. Но стоило отпустить, как он столбиком упал, не просыпаясь. Тогда сотрудники вдвоём, почтительно матеря российско-китайскую дружбу, на руках подняли бесчувственное профессорское тело на четвёртый этаж (Димон живёт в хрущёвке без лифта).
Внеся тело в квартиру, они присвистнули от вида пирамид и бастионов книг, которыми заставлено и завалено Квадратовское жильё, и ушли.
Самое смешное, что, проснувшись утром в своей постели, Димон чувствовал себя прекрасно, абсолютно ничего не помнил и, как обычно, бодро засобирался на работу.
Алексей МАРКОВ
Свежие комментарии