День из жизни учительницы

Нина Михайловна Козлова – учительница, учитель русского языка и литературы. Ей двадцать три года – это много. Уже долго, полгода, живёт она в маленьком посёлке Иглица.

Нина Михайловна и сама выросла в деревне, в семье учителей, и, когда она приехала сюда, место ей понравилось – с озером и берёзами по берегу со стороны посёлка, школой, деревянной, отапливаемой дровами, широкими, мощёнными ещё в позапрошлом веке улицами, пустынными по вечерам.

Вечерами она ходит гулять по посёлку. В первое время мечталось ей: прижиться и остаться в Иглице навсегда, и когда прошло несколько месяцев, наступила зима, выпал снег и лёг на крыши, улицы, деревья, на озеро, она и правда почувствовала себя здесь своей, словно жила в Иглице с детства. Даже больше: ей стали близкими все заботы посёлка, и главная из них – начавшееся рядом строительство большого завода. В посёлке теперь только и говорят, что о строительстве, и ждут перемен. Волнуется и ждёт перемен вместе с остальными и Нина Михайловна.

Она живёт в квартире в старом, крепком доме, с высоким крыльцом и ставнями. Дом построен на большую семью. Утром Нина Михайловна с хозяйкой пьют на кухне чай. На улице по утрам темно. За столом они разговаривают, и разговоры опять же касаются строительства. Старуха Мирониха оценивает это событие по-своему и перемен ожидает нехороших: у неё большой сад, понаедут на стройку незнакомые люди, и их детишки начнут трясти яблони. Но волнует старуху и судьба самой Нины Михайловны – почему она не замужем?

– Тебе, Нина, уже двадцать три года, смотри, останешься в старых девах. Неужели у вас там, в институте, парней не было?
– Почти не было. На нашем курсе всего семь человек.
– Но это и к лучшему. Куда тебе студент-то нищий. У нас на соседней улице мужчина вдовый. Правда, староват для тебя, уже за сорок, но зато дом каменный, двухэтажный, машина заграничная. Или вот Серёга, через три дома живёт. Этот тоже при машине. Когда мне дрова привезут, я попрошу его поколоть, а ты присмотрись, хороший парень, недавно только развёлся.

После чая Нина Михайловна уходит в школу и возвращается поздно. Опять чай, и подолгу, только в большой комнате.

Раза два в неделю вечером хозяйку навещает сосед, одинокий старик Севрюгин. И всегда при этом повторяется одна и та же картина: Мирониха предлагает ему рюмку домашней наливки, старик отказывается и говорит:
– Ни-ни, я в завязке уже двадцать лет. А когда-то выпивал, врать не буду. У нас ведь выпивают не просто так, а согласно званию и должности. Сапожник, к примеру, выпивает, пока не ляжет в стельку, портной нарежется в лоскуты, плотник – в доску, учёный-химик выпадает в осадок. А я, когда жил в городе и работал в домоуправлении электриком, всегда отключался.

Наблюдая эту картину, Нина Михайловна улыбалась и думала про себя: не потому ли старуха так упорно сватает её, что сама не прочь выскочить замуж за старика Севрюгина.

Так неспешно и проходит её жизнь. Но под Новый год, в последний учебный день перед каникулами, с ней случается вот какая история.

Начинается она с того, что Нина Михайловна едва не просыпает и, боясь опоздать, не пьёт обычного чаю, а сразу выходит на улицу. Два дня до этого мело, но теперь стихло, и улица после метели чиста и волниста от сугробов.
По дороге её обгоняют несколько девочек, и она узнает среди них Танюшу Полянину. Нина Михайловна хочет её окликнуть и спросить, выучила ли она, Полянина, стихотворение к новогодней ёлке, но не окликает, потому что и так увидит девочку сегодня на уроке.

Дорога ведёт в гору, школа стоит на самом верху, окна освещены, и снег квадратами падает на истоптанный двор. Небо начинает зеленеть, мороз усиливается, в посёлке из печных труб валит дым, и звёзды, ещё видные, низко висят над домами и трубами, словно пытаются согреться.

Нина Михайловна смотрит на часы, быстро поднимается в гору, но всё равно опаздывает и ещё на крыльце слышит звонок.

«Ой, опоздала, – испуганно думает она. – Только бы не попался Вениамин Павлович».

Вениамин Павлович – директор. У него круглые, как у совы, глаза, его побаиваются прежде всего из-за молчаливости, словно он всё про всех знает и только до времени молчит.

Нина Михайловна проходит коридором до учительской, но директора не встречает. В коридоре пусто, уроки начались, из учительской ещё выбегает физик Саша Оконцев, и, когда она заходит, здесь уже никого нет.

Она ставит на свой стол портфель и замирает – на столе в вазе стоит букет гвоздик. Нина Михайловна воровато осматривается, но на других столах цветов нет, и это означает, что букет подарен ей одной.

«Вениамин Павлович», – почему-то думает она на директора, хотя это её не радует, даже наоборот – ей неприятно и стыдно: в Вениамина Павловича влюблена их физрук Леночка.

Нина Михайловна опускается на стул, сердце у неё громко стучит, ей не хочется, чтобы цветы были от директора.

«Да почему именно он, – снова думает она. – Он вообще никого не замечает. Но кто?»

Нина Михайловна пытается представить, кто это мог сделать, и только тут вспоминает, что последним из учительской выбегал Оконцев… Она вспыхивает и оглядывается на дверь. И так напугана, что кто-нибудь увидит её здесь наедине с этим букетом, что, едва сняв пальто и шапочку, положив цветы в портфель, идёт из учительской в свой класс. Но и дорогой не может успокоиться и взволнована так, что в классе забывает спросить Полянину о стихотворении.

Когда уроки заканчиваются, Нина Михайловна отпускает ребят и ещё долго слышит их голоса в коридоре, а потом их голоса доносятся с улицы под горой. Сама она остаётся сидеть, не в силах подняться и идти в учительскую, пока там кто-нибудь есть.

Но вот стихают последние шаги, хлопает дверь, и она решается. Но всё равно, перед тем, как выйти на улицу, затаив дыхание долго стоит у дверей, одновременно боясь и ожидая, что на улице её встретят. А выйдя, быстро спускается с крыльца и бежит под гору к посёлку. Солнце уже высоко, по-прежнему топят печи, готовясь к празднику, и пахнет на улице дымом.

Домой ей не хочется – так хорош, морозен, солнечен день, заснеженны деревья, накатана и блестяща дорога. Где-то играет баян, и она направляется в ту сторону. Играют в Доме культуры, и Нина Михайловна догадывается, что там началась репетиция. Она отворяет тяжёлую дверь, оказывается в фойе, музыка из зрительного зала слышна громче, слышны и голоса.

– Славка, да перестань ты играть ненужное, – доносится до неё голос Саши Оконцева, он руководит в посёлке драматическим кружком. – А ты, Смирнова, как ходишь? Ты же по роли богатая купчиха и должна ходить вальяжно, неторопливо, а не бегать, как девочка. Нет, я так больше не могу.

Вслед за этим в зрительном зале раздаются шаги: кто-то – наверное, Оконцев – спрыгивает со сцены и быстро идёт к двери. Застигнутая Нина Михайловна хочет броситься к выходу, но в этот момент дверь с треском распахивается, и в фойе появляется Оконцев.

Они смотрят друг на друга, Оконцев – растерянно, Нина Михайловна – с испугом. Продолжается это целую минуту, и, хотя они видятся в школе ежедневно, Оконцев не находит ничего лучшего, как сказать:
– Здравствуйте, Нина Михайловна, с праздничком.

Сказав это, он вдруг разворачивается и почти бегом бросается в зрительный зал. Учительница тоже, хлопнув дверью, простучав каблуками по лестнице, выскакивает на улицу. И, только дойдя до центра посёлка, свернув к дому, успокаивается.

– Какой же ты дурачок, Оконцев, – говорит она сама себе. – Ах, какой же дурачок.

Сзади Нину Михайловну догоняют на лошади. Пар вылетает из лошадиных ноздрей, оседая на боках и спине животного, на стоящем в санях Вениамине Павловиче. Директор едет и розовощёко улыбается.

– Нина Михайловна, хорошо, что я вас встретил, – говорит он неожиданно сиплым на морозе голосом и натягивает вожжи, пытаясь сдержать лошадь, которая недовольно мотает головой и бьёт в мёрзлую землю копытом, как в барабан. – А я на станцию еду, родителей встречать. Приезжают меня навестить. Вот и лошадь у нашего завхоза выпросил, хочу их удивить.

Помедлив, Вениамин Павлович продолжает:
– Приходите к нам в гости, а? Часиков этак к восьми.

Лошади не стоится на месте, она тянет голову вперёд, и вопрос произносится под натужный скрип хомута. И сиплый голос директора, и этот скрип, соединяясь, создают впечатление какого-то мучительного стона.

– Пры-ы, – снова тянет на себя вожжи директор. – Так что, ждать вас?

Нина Михайловна хочет сказать, что ещё не знает, но в этот момент лошадь неожиданно принимает с места, полозья дёрнувшихся саней взвизгивают, Вениамин Павлович опрокидывается на спину, показывая два поднятых над головой чёрных валенка, и лошадь несёт его дальше по дороге.

Это настолько смешно – видеть директора школы в подобной ситуации, что Нина Михайловна, не в силах сдержаться, смеётся, прижимая портфель к груди, и кричит:
– Не приду, Вениамин Павлович! Не приду!

Солнце теперь всё ниже, мороз крепчает, и Нина Михайловна трёт себе щёки. Она сворачивает к дому, замедляет шаги и перед калиткой останавливается. Она думает, нравится ли ей фамилия Оконцев. Оказывается – нравится.