Михаил Гонопольский
Начинается все с того, что в школе мы учим уйму ненужных вещей, а заканчивается тем, что потом всю жизнь выполняем однообразную работу, в которой все те «знания» и даром оказываются не нужны.
Но согласится ли кто-либо, сумей он вернуться в детство, чтобы его учили бы только той работе, которую он будет потом делать – и больше ничему? Согласится ли он сейчас, чтобы его детей обучали какому-то ремеслу, даже самому современному – и больше ничему, хотя все остальные географии-литературы им в жизни точно не пригодятся?
Нет, конечно, потому что, во-первых, чувствует человек, что его ребенок будет лишен общей культуры, багажа, - даже если сам он при слове «культура» хватается за что попало. Потому что если даже бывший «мученик науки» забудет потом большинство из того, чему его учили, у него внутри останется некий общий объем, в котором хорошо будут усваиваться новые знания в жизни. А без этого объема их некуда будет положить.
И еще - видит человек в этих «излишних» знаниях, которыми пичкают в школе, что-то от «человека», то есть от более общей сущности, чем существо зарабатывающее, и хочет, чтобы и детям его был дан шанс стать человеками.
Чувствует, что ограничь дело только обучением знаний и навыков для зарабатывания денег, - получится из них тягловый скот, рабочая скотинка.
Вывод – человеку просто откровенно уже нужны знания о том, как стать человеком. У нас есть внутреннее стремление к этому. Дело за малым: определить, какие знания создают человека, и разработать соответствующую учебную программу.
Свежие комментарии