А ведь ты из наших

Входя в опасный возраст, когда молодые люди начинают влюбляться, я услышал однажды от мамы: «Сынок, недалёк час, когда ты приведёшь в дом будущую невестку. Любовь зла, и ты можешь полюбить такую девицу, которую не полюбим мы. Но сразу хочу предупредить: окончательный выбор всегда за тобой. Если скажешь, что именно эта девушка станет твоей женой, так тому и быть. Она может оказаться маленькой или высокой, худенькой или полненькой, украинкой, полькой, белоруской, кем угодно. Об одном только прошу: не женись на цыганке».

У нас в Западной Белоруссии жили все народности, перечисленные мамой, но цыган, хоть убей, я не помню. Это не значит, что я не встречался с ними. Как-то раз на подъезде к Вильнюсу видел кочующий табор. Когда мы проезжали мимо, я наблюдал несколько десятков туристических палаток, причём все они были жёлто-голубыми, как флаг Украины. И если бы не лошади и кибитки, цыган можно было бы принять за группу туристов, путешествующих автостопом.

Правда, запомнились мне только мужчины. Загорелые, да ещё по природе смуглые, они так киношно смотрелись на фоне пасущихся лошадей и жёлто-голубых палаток, что я чуть не свернул шею, провожая их взглядом.

Слушая маму, я представил себе девушку с точно таким же цветом лица и клятвенно пообещал, что на цыганке не женюсь.

Через некоторое время, рассматривая фотографии украинской родни, обратил внимание на то, что тамошняя ветвь почему-то смуглее обычных обитателей юга Украины. На вопрос, чем вызвана такая особенность, мама ответила, что моя прабабка по отцу – чистокровная цыганка. А ещё мама полагала, что прапрабабушка вовремя не предупредила своего сына насчёт цыганок, вот он и «погорел».

Оказалось, мой прадед воевал в русско-турецкую войну 1877–78 годов и привёз жену; она ему досталась в качестве трофея. Говорят, красоты была неописуемой. Правда, так и не смогла научиться нашему языку и очень тосковала по родным местам. Родила мужу сына Фёдора и умерла.

Вот тебе и раз, думаю. В том таборе под Вильнюсом вполне могли оказаться мои родичи. Хотя, с другой стороны, почему моя прабабка обязательно цыганка, разве она не могла быть турчанкой? Ведь это логично: воюя с турками, взять в плен именно турчанку. Правда, с тем же успехом она могла быть и болгаркой. Чего ради из Болгарии везти цыганку, если их и в Малороссии полно? Только прадед больше не женился.

Время шло, и я постепенно стал забывать о том разговоре с мамой, вспоминал о нём, лишь когда по телевизору крутили фильм про Будулая. Хотя знал, что одно время у нас в дивизии служил полковник, цыган. Воспитанник суворовского училища, он попал в него после войны, оставшись сиротой. Это был очень грамотный и способный человек. Все учебные заведения оканчивал только с золотой медалью, в том числе и военную академию.

Жизнь сложилась так, что из Белоруссии мне пришлось переехать в Россию. И не просто в Россию, а в места плотного проживания цыган.

В первую же встречу с ними на автостанции старая гадалка выцыганила у меня советскую трёшку. Она так художественно расписала мне, непуганому белорусу, о «страшной порче», что навела одна молодая девица со своей мамашей, что я оторопел. Поскольку выражение «одна девица» звучало хоть и расплывчато, но вполне правдоподобно, я без колебаний ради собственного спасения отдал цыганке три рубля. Но, когда она заявила, что видит в моём кармане ещё и красную бумажку с профилем любимого вождя, я понял, что мне врут, потому как червонцев у меня на тот момент, к счастью, не было.

Я потребовал вернуть трёшку, но старая мошенница упёрлась. Тогда я объяснил, что у меня нет денег на проезд и если она не вернёт мне хотя бы часть, то я от неё не отстану. Тётка неохотно полезла в карман и, ругая меня разными словами, дала немного мелочи. Так я получил первый урок общения с гипотетическими родичами.

Позже мне пришлось много ездить электричками, и не припомню случая, чтобы не появилась в вагоне группа цыганок в несуразных одеждах. Они приставали к пассажирам, в основном к молодым женщинам и девушкам. Я неоднократно становился свидетелем так называемого «цыганского гипноза», который неизменно оборачивался обыкновенным шулерством. Хотя мне рассказывали и про реальные примеры такого гипноза, среди цыган есть и экстрасенсы.

Обычно цыганки окружают жертву и сразу начинают запугивать. Чего только не наговорят человеку, и всё с одной единственной целью – заставить его добровольно вытащить денежку и положить её на ладонь основной «разводящей». Та зажимает деньги в кулак и велит дурачку на него дунуть. Пока тот дует, его деньги из кулака незаметно переправляются стоящей рядом напарнице. Такие фокусы даже дети знают. Кулак разжимается, а купюра, понятное дело, «таинственно» исчезает.

Однажды, ещё до моего священства, мы с женой ехали днём электричкой в Москву. Вагон почти пустой. В какой-то момент вошла очередная «группа захвата». Цыганки, быстро следуя друг за другом, выискивали подходящую добычу. Одна посмотрела в нашу сторону и кивком головы, без слов, лишь взглядом, спросила меня: «Гадать будем?» Я точно так же, покачиванием головы, ответил: «Обойдёмся». Тётка пожала плечами.

Зато через проход в отсеке наискосок от нас сидела одинокая молодая женщина, читала книжку. К ней-то эта компашка и пристала.

В такой группе все роли распределяются заранее. Одна цыганка начинает быстро и громко убеждать жертву в том, что её определённо сглазили, подсадили порчу или «сделали на смерть». Задача – напугать и не давать опомниться. Другая тут же начинает поддерживать «разводящую» и всем своим видом, словами и жестами подтверждать правоту её слов. Остальные стоят и отсекают объект от всех, кто мог бы вмешаться и помочь жертве.

И вот во время этого действа одна из цыганок, отвернувшись от женщины, внимательно посмотрела мне в лицо и заявила:
– А ведь ты наш.
– Что значит «ваш»? – мне стало неприятно.
– Наш, цыган.
– Почему это цыган? Может, у меня турецкие корни?
– Нет, – засмеялась женщина, – наш, наш! Я свою кровь ни с какой другой не спутаю.

Интересно, с чего она взяла, что у меня есть цыганская кровь, ведь внешне во мне ничего не выдаёт родства с прабабкой.

– Ладно, – говорю, – ты права. У меня прабабка цыганка, но это уже четвёртое поколение.
– Я способна видеть цыгана до десятого колена, – ответила гадалка.

Таким образом, получив от «родственников» подтверждение, что во мне всё-таки течёт их кровь, я приобрёл замечательный козырь. С этого момента я научился распознавать людей, действительно владеющих цыганской магией, от мошенников. Стоило какой-нибудь цыганке начать докладывать о порче, я отвечал приблизительно так: «Ты на меня внимательно посмотри. Видишь, кто я?» И, если она не могла ответить ничего определённого, всё становилось ясно.

В тот день я ехал в Москву в богословский институт на экзамены. На одной станции в полупустой вагон ввалилась огромная толпа цыган, мужчин и женщин. Как я потом узнал, в столице их ждал барон, на суд ехали.
Я сидел один, у окошка. Рядом уселись пять цыганок, одна средних лет, остальные совсем молоденькие. А одной девице из-за моего присутствия не хватило места. Видя такую вопиющую несправедливость, она начала отпускать в мой адрес сперва колкие словечки, а потом, видя, что я не собираюсь уступать место, перешла на ругань. Бранятся цыгане легко, совершенно не испытывая смущения. У них не существует таких понятий, как «общая очередь», «неудобно» или «стыдно».

Что мне оставалось делать? Цыгане заполонили всё пространство, остальные пассажиры предпочли искать места в соседних вагонах. А мне не хотелось уступать девице, хотя сидеть в таком окружении – та ещё радость. Остальная молодёжь девушку поощряла. Всем было интересно, сколько ей понадобится времени, чтобы заставить меня уйти. Ладно, думаю, уйду, не до Москвы же мне эту грязь слушать. Только решил встать, как услышал голос старшей цыганки, сидевшей рядом. Она повернулась к той, что поносила меня:
– Замолчи! Разве ты не видишь, что он цыган?

Молодые этого уже не видят, и слава Богу.

Когда стал священником, мне пришлось пересечься ещё и с внутренним миром, обычаями и верованиями этих людей, о чём я расскажу как-нибудь в другой раз. И вспоминаю, как однажды услышал новость: где-то в Англии цыганский табор порубил топорами полицейский вертолёт – достал их воздушный патруль. Услышал и порадовался тому, что это были не мои соседи. И ещё, наверное, тому, что у меня нет вертолёта.