Давно я не бывал в гостях у друга детства Коляныча. Он живёт в районном центре в частном доме, держит своё хозяйство. Есть у него злой и драчливый петух по кличке Тамерлан. Нрав настолько свирепый, что даже бесстрашный Коляныч, прошедший Афганистан, его боялся. Хозяин заходил в курятник, облачившись в овчинный полушубок, вывернутый шерстью наружу, и в зимнюю шапку с туго завязанными под подбородком тесёмками.
Глаза он предусмотрительно прикрывал солнцезащитными очками, а на мозолистые руки надевал грубые рукавицы, в которых работают сварщики. По-хорошему, своенравную птицу давно надо было отправить в щи, да этому противилась хозяйственная Колянычева тёща, суровая ворчливая старуха с резким скрипучим голосом. Огромный, как тетерев, петух весил, наверное, не менее пуда и дрался отчаянно. Зато и куры от него несли такие крупные яйца, что антоновские яблоки в сравнении с ними проигрывали. В выходной я неожиданно нагрянул к Колянычу. Помня о том, что на территории усадьбы проживает задиристый петух, осторожно приоткрыл калитку и заглянул во двор. На плотно утрамбованной земле валялись опавшие пожухлые листья. С росшей в углу берёзы листва не совсем опала и крона, насквозь просвечиваемая солнечными лучами, ещё горела осенними красками. Тишина. Воздух свежий и бодрящий. Завидев меня, из будки выскочил Рыжик, подобранный Колянычем в лесу, когда они с женой Ириной ходили по грибы. Радуясь приезду редкого гостя, пёс то прижимался брюхом к земле, то подскакивал на четырёх лапах, гремя тяжёлой цепью. Я подошёл. Рыжик стал на задние лапы, передними упёрся в грудь. Глядя на меня глазами, он счастливо улыбался и безостановочно вилял хвостом. – Соскучился? – спросил я, гладя собаку по лохматой шерсти на голове, растроганный тем, что Рыжик меня не забыл. – Ну, рассказывай, как вы тут поживаете? Петух тебя не обижает?
Тут я услышал знакомый шум от взмахов мощных крыльев. Рыжик мигом развернулся и проворно юркнул внутрь будки, где и затаился. Я вскинул голову. На меня сверху пикировал Тамерлан собственной персоной. Он летел от берёзы, которая располагалась от этого места в трёх десятках шагов. Размах его крыльев был, наверное, метра полтора. Он выставил перед собой толстые чешуйчатые ноги с когтями, буравил меня хищными, потемневшими от злости глазами. Петух в эту минуту был очень похож на орла, когда тот охотится на добычу. Первым моим желанием оказалось спрятаться в собачьей будке. Но поместиться вдвоём с Рыжиком в тесной конуре невозможно, и я заметался по двору, словно загнанный заяц. Кинулся было на веранду, но дверь оказалась заперта изнутри. От безысходности уже приготовился сражаться за свою никчёмную жизнь. Но тут на глаза попалось металлическое корыто, прислонённое к стене дома. Я метнулся к спасительному инвентарю. Присев на корточки, молниеносно накрылся корытом. Не успел перевести дух, как сильный удар снаружи так громыхнул в днище, что я едва удержался на ногах. Затем раздался ужасный скрежет когтей по металлу и яростный клёкот, от которого в жилах стыла кровь. На шум во дворе из веранды, чуточку приоткрыв дверь, выглянула Ирина. Увидев меня под корытом с бледным лицом, она принялась безудержно хохотать. В эту минуту я был похож на медлительную черепаху Тортилу. От смеха у Колянычевой жены перехватило дыхание. – Ой, не могу! – восклицала она, глядя, как я на карачках по-черепашьи неловко продвигаюсь к веранде. – Мама родненькая! Лопну сейчас от смеха! Изловчившись, я показал ей кулак и быстро спрятал руку под надёжный металлический панцирь. А Ирина пронзительно закричала:
– Коля! Там твоего друга Тамерлан третирует! Поторопись! Как бы он Мишу до смерти не заклевал! Раздался тяжёлый топот Коляныча. Под его весом жалобно скрипели полы, тонко звенели стёкла на веранде. Выскочив на порог, мой друг широко размахнулся и запустил в петуха вначале одним резиновым сапогом, потом другим. – Кы-ыш! – истошно заорал Коляныч. – Вот напасть-то завели! Петух отбежал на безопасное расстояние, горделиво выпятил грудь колесом и с независимым видом, косясь одним глазом на неуравновешенного Коляныча, по-хозяйски прошёлся по двору. При этом он ещё и с негодованием клекотал, сердясь на то, что ему помешали расправиться с незваным гостем. Затем Тамерлан взмахнул крыльями и вновь взлетел на берёзу. Удобно уселся на сук и стал с недосягаемой высоты грозно поглядывать на нас с Колянычем. – Хорошая птичка, – сказал я, трусливо подлещиваясь к петуху, помня о том, что мне надо будет ещё выходить со двора. – Просто замечательная.
– Не петух, а самый настоящий упырь, – не согласился со мной друг Коляныч.
Угощались мы на веранде. Я налегал на вкусный душистый чай из чабреца, мяты, иван-чая и других лесных трав, с любовью заваренный Ириной. Коляныч, слегка подвыпив, со смехом рассказал:
– Встретил на базаре летом свою знакомую из деревни. Она теперь в школе преподаёт. Она мне и посоветовала: «Детей в угол ставят, а петух чем лучше. Наказание должно быть соответствующее, чтобы знал – за свои поступки надо отвечать. У меня тоже был драчливый петух, так я его под ящик посадила и через два дня как бабка отшептала, смирным стал до невозможности». Воспользовался я её опытом, посадил. И что ж ты, думаешь, петух изменился? Ага, щас! Стал ещё злее. Пробовал я его и в бочку с водой окунать, чтобы охладить пыл, тоже кое-кто из умных людей посоветовал. Тоже как мёртвому припарка, только обиделся. И ведь до чего, гад, догадлив! Взял да и переселился из курятника жить на дерево. Спускается, только когда курам корм выношу. Наклюётся до отвала, дело своё сделает и снова на берёзу. Скоро, наверное, гнездо там совьёт. Достанет он меня когда-нибудь. Возьму у соседа ружьё и пристрелю! Сколько же можно терпеть над собой издевательство. Я ведь тоже человек. Мы посмотрели на улицу, где на берёзе сидел петух. В разноцветной листве разглядеть Тамерлана в таком же разноцветном оперении было нелегко. – Сам будешь тогда кур топтать? – с улыбкой заметил я. В эту минуту тёща проходила мимо распахнутой двери на веранду, остановилась. – Мишка правильно сказал, – сердито пробурчала она. – В кои-то веки. И ушла, захлопнув дверь. Мы с Колянычем переглянулись и захохотали. Михаил ГРИШИН,
г. Тамбов
Тут я услышал знакомый шум от взмахов мощных крыльев. Рыжик мигом развернулся и проворно юркнул внутрь будки, где и затаился. Я вскинул голову. На меня сверху пикировал Тамерлан собственной персоной. Он летел от берёзы, которая располагалась от этого места в трёх десятках шагов. Размах его крыльев был, наверное, метра полтора. Он выставил перед собой толстые чешуйчатые ноги с когтями, буравил меня хищными, потемневшими от злости глазами. Петух в эту минуту был очень похож на орла, когда тот охотится на добычу. Первым моим желанием оказалось спрятаться в собачьей будке. Но поместиться вдвоём с Рыжиком в тесной конуре невозможно, и я заметался по двору, словно загнанный заяц. Кинулся было на веранду, но дверь оказалась заперта изнутри. От безысходности уже приготовился сражаться за свою никчёмную жизнь. Но тут на глаза попалось металлическое корыто, прислонённое к стене дома. Я метнулся к спасительному инвентарю. Присев на корточки, молниеносно накрылся корытом. Не успел перевести дух, как сильный удар снаружи так громыхнул в днище, что я едва удержался на ногах. Затем раздался ужасный скрежет когтей по металлу и яростный клёкот, от которого в жилах стыла кровь. На шум во дворе из веранды, чуточку приоткрыв дверь, выглянула Ирина. Увидев меня под корытом с бледным лицом, она принялась безудержно хохотать. В эту минуту я был похож на медлительную черепаху Тортилу. От смеха у Колянычевой жены перехватило дыхание. – Ой, не могу! – восклицала она, глядя, как я на карачках по-черепашьи неловко продвигаюсь к веранде. – Мама родненькая! Лопну сейчас от смеха! Изловчившись, я показал ей кулак и быстро спрятал руку под надёжный металлический панцирь. А Ирина пронзительно закричала:
– Коля! Там твоего друга Тамерлан третирует! Поторопись! Как бы он Мишу до смерти не заклевал! Раздался тяжёлый топот Коляныча. Под его весом жалобно скрипели полы, тонко звенели стёкла на веранде. Выскочив на порог, мой друг широко размахнулся и запустил в петуха вначале одним резиновым сапогом, потом другим. – Кы-ыш! – истошно заорал Коляныч. – Вот напасть-то завели! Петух отбежал на безопасное расстояние, горделиво выпятил грудь колесом и с независимым видом, косясь одним глазом на неуравновешенного Коляныча, по-хозяйски прошёлся по двору. При этом он ещё и с негодованием клекотал, сердясь на то, что ему помешали расправиться с незваным гостем. Затем Тамерлан взмахнул крыльями и вновь взлетел на берёзу. Удобно уселся на сук и стал с недосягаемой высоты грозно поглядывать на нас с Колянычем. – Хорошая птичка, – сказал я, трусливо подлещиваясь к петуху, помня о том, что мне надо будет ещё выходить со двора. – Просто замечательная.
– Не петух, а самый настоящий упырь, – не согласился со мной друг Коляныч.
Угощались мы на веранде. Я налегал на вкусный душистый чай из чабреца, мяты, иван-чая и других лесных трав, с любовью заваренный Ириной. Коляныч, слегка подвыпив, со смехом рассказал:
– Встретил на базаре летом свою знакомую из деревни. Она теперь в школе преподаёт. Она мне и посоветовала: «Детей в угол ставят, а петух чем лучше. Наказание должно быть соответствующее, чтобы знал – за свои поступки надо отвечать. У меня тоже был драчливый петух, так я его под ящик посадила и через два дня как бабка отшептала, смирным стал до невозможности». Воспользовался я её опытом, посадил. И что ж ты, думаешь, петух изменился? Ага, щас! Стал ещё злее. Пробовал я его и в бочку с водой окунать, чтобы охладить пыл, тоже кое-кто из умных людей посоветовал. Тоже как мёртвому припарка, только обиделся. И ведь до чего, гад, догадлив! Взял да и переселился из курятника жить на дерево. Спускается, только когда курам корм выношу. Наклюётся до отвала, дело своё сделает и снова на берёзу. Скоро, наверное, гнездо там совьёт. Достанет он меня когда-нибудь. Возьму у соседа ружьё и пристрелю! Сколько же можно терпеть над собой издевательство. Я ведь тоже человек. Мы посмотрели на улицу, где на берёзе сидел петух. В разноцветной листве разглядеть Тамерлана в таком же разноцветном оперении было нелегко. – Сам будешь тогда кур топтать? – с улыбкой заметил я. В эту минуту тёща проходила мимо распахнутой двери на веранду, остановилась. – Мишка правильно сказал, – сердито пробурчала она. – В кои-то веки. И ушла, захлопнув дверь. Мы с Колянычем переглянулись и захохотали. Михаил ГРИШИН,
г. Тамбов
Свежие комментарии