Слишком уж серьёзный парень

Когда мне рассказывают, что вселенная общается с нами знаками, надо только их заметить, – я саркастически улыбаюсь. Со мной вселенная однажды заговорила прямым текстом – видимо, сообразив, что намёков я не пойму.
А дело было так.

На доске объявлений прямо у двери моего подъезда жилищная контора вешала рекламу – про установку ТВ-антенны, скидки в ближайшей аптеке и новую стоматологическую клинику в соседнем квартале. И иногда, чтобы забить пустующий участок доски, клеили там социальную рекламу собачьего приюта, где было написано: «Приходи и выбери себе друга!» – и адрес сайта.

Собака у меня была раньше, в детстве, но во взрослом возрасте я не могла завести питомца: ну куда его нам с мужем в съёмной квартире и с плавающими – да чего греха таить, почти тонувшими в тот момент – доходами. Но рекламный листочек мозолил глаза, и я решила, что буду хотя бы присматриваться к новостям приюта, которые выкладывали на сайте волонтёры.

Месяц следила, второй, пятый… И вдруг увидела там видео с участием Леонида Ярмольника. Актёр рассказывал о судьбах приютских обитателей, а парочка собак, выпущенных из вольеров ради ролика, так радовалась вниманию человека, так просила ласки, что от избытка чувств уронила оператора, снимавшего Ярмольника. Взметнувшийся кадр оставили в ролике завершающим аккордом.

И это было так сильно, так щемяще пронзительно, что я зарыдала и в слезах подскочила к мужу: «Завтра. Мы едем. В приют!» Максим, ранее сто тысяч раз успешно убеждавший не торопиться с собакой, кинул на меня взгляд, мгновенно понял, что спорить не надо, и согласился.

Так в середине января мы впервые посетили приют. Там оказалось не так страшно, как я себе представляла, но собак в вольерах и правда было много – почти 850. И все они так громко лаяли, что это сбивало с толку.

Муж от мук выбора самоустранился, а я серьёзно решила посмотреть всех хвостатых. Прошлась вдоль зарешёченных вольеров раз, другой, третий. Вглядывалась в животных, искала, искала… Никто в душу не запал, и я уже было решила, что приеду в другой раз, потому что замёрзла и устала, но всё-таки решила пробежать по приюту в четвёртый раз, уже ни на что не надеясь.

И вдруг у одного вольера меня как громом поразило – рыжий пёс с черной мордой, сидевший спиной к решётке, повернул голову и посмотрел мне в глаза. По-моему, моё сердце в этот момент пропустило удар.

А мир словно подкинул нас, провернулся вокруг себя и снова принял на поверхность, открывая обоим новый смысл жизни.

– Я беру этого пса!!! – кинулась я к волонтёрам. – Как его зовут?
– Друг. Не Дружок, а именно Друг – потому что слишком уж он серьёзный парень. Ему лет пять. А вы в себе уверены? Он не красавец, не милашка, к тому же возрастной… Может, щенка выберете? – удивились девушки-волонтёры, ухаживавшие за собаками.

Но никто другой мне не был нужен, так что я готова была хватать поводок пса и семиметровыми прыжками нестись к дому.

Однако меня быстро спустили на землю, заявив, что забрать собаку я смогу только через несколько дней, когда в приют приедет куратор Друга и проведёт со мной собеседование. Пришлось согласиться на ожидание.

Подходя к своему подъезду, я снова увидела скромный листок социальной рекламки. «Приходи в приют и выбери себе друга!» – было написано там.

И ведь именно так и вышло – я пришла в приют и из 850 собак выбрала себе единственного пса по кличке Друг. А вы говорите – символы, подсказки мироздания… Мне оно дало чёткий прямой приказ, и я среагировала как надо.

Мой новый визит в приют назначили прямо на крещенский вечер. Кураторами пса, которого я выбрала, оказалась молодая семейная пара, Антон и Катя. Они уже несколько лет еженедельно приезжали бесплатно работать в приюте, и Друг был одним из тех, кого они опекали: лечили его раны, полученные в страшной драке собак, выгуливали, вычёсывали, подкармливали по мере сил.

Катя с Антоном выпустили из вольера Друга и попросили подождать с ним в бытовке, пока оформят документы на собаку, которую я захотела забрать себе. На улице было как-то по-особому холодно, и стены почти не защищали от мороза. Рядом на комковатой подстилке сидел рыжий пёс с пшеничными лапами и смотрел на меня с философским спокойствием, а я насторожённо пялилась в ответ, не понимая, что за выражение у него на морде – сразу он меня съест или сначала надкусит.

Нам оставалось ждать ещё не меньше получаса, и тут Друг запросился на улицу. Я окоченевшими пальцами вцепилась в поводок, и пёс потащил меня в противоположный конец приюта. «Неужели так сильно хочет в туалет?» – подумала я, но рыжий кобель стремился к вольерам, где была его будка.

«Вот сумасшедший, зачем он тянет меня в это холодное обиталище? В бытовке ведь теплее, да и вообще мы сейчас поедем домой…» – удивилась я, скользя по раскатанному насту.

Друг протопал через весь ряд вольеров, и я оглохла от лая, которым захлебнулись приютские узники, увидевшие своего собрата и чужого человека. Но мы неслись вперёд сквозь холод и быстро падающие сумерки, мимо бесконечных клеток с разозлёнными, оскаленными в оглушающем крике собаками. Не обращая внимания на поднятую бурю гнева, Друг закончил пробежку по ряду и утянул меня в бытовку, где снова спокойно улёгся на подстилку.

А я, ошалевшая от произошедшего, не сразу поняла смысл этой интермедии. Оказывается, Друг невероятным образом почуял, что его забирают домой, что он обрёл семью, и привёл меня к вольерам, где просидел более года, – чтобы похвастаться перед всеми, кто остаётся в приюте.

Он продемонстрировал меня своим друзьям и врагам, не поведя ухом выслушал все их проклятия и завистливые вопли, и отправился со мной в новую жизнь, где его ждали мягкая подстилка, вкусная каша, долгие прогулки с хозяевами и настоящая любовь. Любовь, которой нам с ним хватило на девять долгих – и таких коротких – лет вместе.