Когда я работала в областной газете в Узбекистане, то была комсоргом коллектива. Как-то раз обкомовские коллеги предложили вместе с ними отправиться в служебную командировку – навестить земляков, проходивших срочную службу в Сибири. Мне было 24 года, так далеко от дома я ещё не уезжала, поэтому предложение приняла с огромной радостью.
Когда ещё представится случай увидеть Байкал! – Куда ты собралась? – сказали мне дома. – Там же холодно, замёрзнешь. У тебя и тёплой одежды-то нет. – У меня есть новенькая шубка, – с гордостью ответила я, на что родители скептически хмыкнули. Шубка действительно новая, я только недавно купила её у спекулянтов, но разве искусственный мех может согреть в сибирские морозы? Его разве что в своём городе носить, где зимой температура редко опускается ниже нуля. Однако кто в молодости думает о таких мелочах? Главное – я лечу в Сибирь! Надо произвести на тамошних товарищей впечатление, подумала я. Как-никак представляю областную прессу, нужно соответствовать. К пятнистой леопардовой шубке подобрала изящные туфельки на высоченной шпильке – в них щеголяли красивые артистки в заграничных фильмах. А чем я хуже? Забегая вперёд, добавлю, что предусмотрительная мама сумела незаметно положить в мою дорожную сумку тёплую обувь, которая потом мне ох как пригодилась. Итак, ясным декабрьским днём – на улице было плюс 15 градусов – я в составе делегации, в которую, кроме работников обкома, комсомола и прессы, входил ещё и молодёжный танцевальный коллектив, отправилась в путь. Нашей шумной компанией руководил опытнейший работник обкома.
Доехав на поезде до Ташкента, мы пересели в самолёт, который под вечер доставил нас в Читу. А там минус 42! В зале ожидания нас встретила солидная делегация офицеров: высшие чины Забайкальского округа все как один были одеты в тёплую военную форму, в руках они держали не менее тёплые головные уборы. И вот представьте себе их лица при виде меня! Этакая красавица в шубке, ажурных колготках – писк моды тех лет – и в туфельках на шпильке! Я увидела всю гамму эмоций – от неподдельного восторга до сомнения в моём психическом здоровье. Самый старший сориентировался мгновенно: отправил подчинённого за запасной обувью, благо такая нашлась во встречавшем нас транспорте. Прямо в аэропорту командным голосом меня заставили снять шпильки и надеть меховые унты самого маленького размера, который удалось найти, – 42-го. Мои протесты никто не слушал. Я вздохнула и подчинилась. Холод и в самом деле был лютый. На военных машинах нас привезли в гостиницу «Ингода», мне достался одноместный и очень уютный номер, в котором однажды останавливался Лев Лещенко, о чём мне с гордостью поведала администратор.С раннего утра следующего дня делегация оказалась вовлечена в водоворот событий. Мы ездили по воинским частям, встречались с земляками, которым привезли письма от родных и близких, а также гостинцы – лепёшки и фрукты. Готовили для всех плов, а девчонки из ансамбля давали в местных клубах концерты, поднимая солдатам настроение народными танцами. В свободное время нас возили на экскурсии по городу. Затем военным самолётом переправили в Иркутск, где программа посещения воинских частей продолжилась. Всё это время нас сопровождали одни и те же военные. И вдруг я стала ловить на себе задумчивый взгляд одного молодого майора. Это он, Толя, когда нашим парням и девчонкам захотелось поваляться в сугробах, заботливо стряхивал снежинки с моей шубки, под которую я надела все свитеры, которые взяла с собой. И это с ним, Анатолием, мы ездили на стрельбы, где я впервые взяла в руки пистолет и, зажмурившись, расстреляла всю обойму, почти попав в мишень.
А совместное катание на танке я с ужасом вспоминаю до сих пор. По причине высокого роста мои колени оказались на уровне ушей, так что я так и не поняла, куда мы мчались. В тот момент ощущала себя кенгурёнком в сумке матери – скачешь в неизвестность и ничего не видишь. Впрочем, внимание майора я сперва недооценила. Решила, что командование поручило ему сопровождать меня, вот он и контролирует. То, что это далеко не так, поняла лишь в конце нашего визита. В один из вечеров, когда нас после дневных мероприятий привезли в гостиницу, в мою дверь постучали. Я никого не ждала. Открыла – и с удивлением увидела Анатолия. Бравый военный, войдя в номер, нерешительно остановился. То, что он сказал, повергло меня в ступор. Оказывается, майор влюбился в меня с первой же встречи, с первой секунды, как только увидел в аэропорту. В том, что это не мимолётное чувство, он убедился, проведя с нашей делегацией две недели. – Вы были такая красивая в своей шубке, я глаз не мог оторвать! – сказал он смущённо. – А потом я увидел вас разной – смелой, весёлой, бойкой. Мне тридцать шесть, был женат, но семья не сложилась. С тех пор живу один. Всё своё время отдаю службе, поскольку дома никто не ждёт. Если бы вы согласились стать моей женой, то сделали бы самым счастливым человеком на свете. Вы хорошая, добрая, понимающая, рядом с вами тепло и уютно. Я без вас уже не смогу. Вы на днях улетаете, поэтому решил сказать всё сегодня, чтобы вы успели обдумать своё решение.
Что я могла ему ответить? Двенадцать лет разницы – для меня слишком много. И я не смогу жить в Сибири, поскольку с трудом переношу даже узбекскую зиму. Да и не готова так далеко уехать из родного города. А в ближайшие несколько лет вообще не планирую выходить замуж, потому что, кроме любимой работы, ничто меня пока не интересует. – Анатолий, я не готова принять ваше предложение, – ответила я, медленно подбирая слова. – Ну какая из меня жена военного? Я не приспособлена к армейскому быту, не готова менять гарнизоны, жить на чемоданах. Вы хороший человек, достойный самой замечательной женщины. И вы обязательно её встретите! Не помню, какие ещё шаблонные фразы я произносила, но в какой-то момент Анатолий круто повернулся и вышел, а я осталась стоять в растерянности. Да, приятно, что на меня, вчерашнюю девчонку, обратил внимание такой мужчина. Именно мужчина, а не парень, каких у меня в друзьях было немерено. Но ответить по-другому я не могла. Оставшиеся три дня Анатолий близко ко мне не подходил. Временами я ловила его полный отчаяния взгляд, но тоже не подходила. Зачем зря обнадёживать человека? Наступил день отлёта. Слова прощания в аэропорту, дружеские объятия, похлопывания друг друга по плечам и бесконечные заверения в дружбе – всё как в тумане. Пригласили на посадку. Я шла вместе со всеми, чувствовала пристальный взгляд и всеми силами уговаривала себя не оборачиваться. И не смогла. Развернулась, бросилась обратно – и тут же попала в крепкие руки майора. Его глаза смотрели на меня с таким обожанием, а сердце, к которому я прижалась, стучало так сильно, что у меня подкосились ноги. – Прости меня, Толя! – шепнула я ему и, вырвавшись из объятий, поспешила обратно. Земляки глядели на меня с недоумением. Всю обратную дорогу я тихонько всхлипывала, мучилась, что отказом сделала больно прекрасному человеку.
Вернулась на любимую работу, череда повседневных дел захватила с головой. О Толе старалась не думать. А потом мне пришла посылка без обратного адреса. Фанерный ящик был до отказа заполнен багульником – эти цветы я видела первый раз в жизни. Сверху лежал лист бумаги с переписанным от руки стихотворением о любви, принадлежащим одному из военных, с которыми мы познакомились в Чите. Я эти строки сразу узнала. И Толя честно написал, что авторство не его, просто стихи точно отражают его чувства. Перечитываю их сейчас и не могу сдержать слёз. Как давно это было! Интересно, как сложилась Толина жизнь? Хочется верить, что счастливо. Он наверняка уже на заслуженном отдыхе, быть может, и дедом успел стать. А мне всё помнится тот вечер, его слова и мой отказ, разбивший его сердце. Зарема ПАШАЕВА,
Крым Фото: Shutterstock/FOTODOM
Свежие комментарии