Есть у нас в квартире еще два персонажа. Один из них - парень с длинными волосами. Это тоненькое созданьице, хрупкое до неприличия, не на школьника похож – на школьницу. Он любовник нашей соседки Светы. Ходит в трусиках, это она его надоумила, не иначе. Дескать, не стесняйся, чувствуй себя, как дома.
А видно, что он стесняется – стесняется, как девочка, до ужаса, до темноты в глазах. И ножки свои девичьи белые хочет прикрыть, а нечем, и трусики (тоже белые, трикотажные в обтяжечку) закрыл бы руками, но это будет не по-мужски. Таким я встречала его пару раз в коридоре, где он застывал в полуобмороке, надеясь, что попал в дурной сон. Я пройду мимо, а он посторонится, станет березкой надломленной, несчастный, поруганный.
Откуда только берутся такие? По моим предположениям, жил с мамой без отца и не знает, как свойственно мужчине вести себя в быту. Видел, что другие мужики в трусах по дому ходят, и себе давай.
С нашими парнями он хоть и не очень возрастом разнится, но, как масло с водой, не смешивается. Из-за очков они зовут его Баттискаф и шпыняют, когда не в духе. Впрочем, Баттискаф настолько старается не отсвечивать, что я видела его всего лишь несколько раз и до сих пор не знаю, живет он у нас или только приходит.
Когда Баттискаф еще был со Светой, она пила. Но тихо, незаметно, - выйдет на кухню, как тень от привидения, худая до прозрачности, глаза безумные. Смотрит, молчит, никого не узнает. Как может сорокалетняя женщина жить с таким юношей? Ведь это все равно, что с дитём жить. Сидела она все время дома. Иногда в ожидании возлюбленного с работы Света жарила курицу: поставит сковородку на плиту и уйдет в комнату. И пока кусочки мяса не превратятся в угольки, и по всему дому не разнесется запах гари, из комнаты не выйдет. Примерно так же она варила суп и тушила картошку. Парни прозвали ее Чума.
Как-то, будучи не очень пьяной, Света, обмолвилась, что поссорилась со «своим». С тех пор у нас и начали пропадать продукты. Я сначала не замечала, но парни подняли шум. В первый раз она съела у Ромы салат, целую миску, которую он нарубил и поставил в холодильник. Приходит, а там на донышке. Потом то же самое произошло с его корейской морковкой. Следующими пропали их голубцы на всю комнату. И самым последним ударом стало, когда Рома застал Свету поедающей ночью его творог – прямо из холодильника, стоя.
«Нам не жалко, - сказали парни, - но пусть она попросит. И пусть не ест из наших мисок, вдруг она больная»! Только Света ничего не просила, - наоборот, всё отрицала, а про творог говорила: это я один только раз. Я предложила скинуться Свете продуктами, но парни к тому времени так обозлились на нее, что и слышать об этом не захотели. «Тогда это не прекратится», - сказала я. У меня тоже пропало полбутылки подсолнечного масла и треть оливкового. И на удивление – бутылочка уксуса. Она никуда не делась из холодильника, но там осталось на донышке. Я понимаю, масло можно по-разному употребить, а уксус куда ушел?
А вслед за этим грянул коронавирус. Светина полочка в холодильнике пустует уже месяца два – совершенно голая стоит, даже кошачьей еды на ней не наблюдается. Раньше она варила своим котам что-то страшное и раскладывала по банкам, а теперь что они едят? Только и слышу, как кричат за дверью, голодные. Парни ее котов ненавидят, и если только какой-нибудь из них выскочит из комнаты, тут же запинывают его обратно.
Недавно ее навестил Баттискаф. Зашел на кухню и поставил в морозилку пакет пельменей. Теперь вижу иногда, только не саму Свету, а ее ковшик алюминиевый на плите, а в нем мутная вода. Он обычно без крышки стоит, и варятся в нем каждое утро и каждый вечер по семь пельменей. Долго варятся, кипят по часу – наверное, Света добывает из них клейстер.
Свежие комментарии