На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Владимир Алтайцев
    И зачем  здесь опусы  о  летуне, что ни богу свечка, ни чёрту  кочерга? Прожил всю жизнь летуном  и пустоцветом, дете...Ваше колобродие
  • НС
    да, а ещё у детей ДЦП стало очень много. аутизма , дебилизма. И это тоже не просто так - травятся всякими гормонамиПридётся отращива...
  • НС
    чудесатые чудеса и чем дальше - тем чудесатее. Тут и не скажешь кто из них больше прав, но одназначно читать такое не...Замашки какие-то ...

Мама 22 детей: «Я понимала, что если сейчас этого не сделаю - не прощу себе никогда»

Лариса и Николай Молнар из Тверской области стали приемными родителями, когда эта практика еще не была широко известна, подав пример своим землякам. Сегодня в этой семье — 22 ребенка, кровные и приемные. Самые старшие уже выросли, в семье подрастают внуки. «Семья — это не на время. Каждый наш ребенок знает, что в горе или радости — у него всегда есть поддержка, любящие люди рядом», — говорят супруги о своем приемном родительстве, которое началось необычным образом,да и продолжилось так, как не ожидал никто.

Мама 22 детей: «Я понимала, что если сейчас этого не сделаю - не прощу себе никогда»

«Берите его себе. Это святое дело»

В свои 30 лет Лариса Молнар пришла работать в приют. Туда хотелось попасть давно — поддерживать детей, оказавшихся в непростой ситуации.

Любовь к детям в Ларисе жила всегда. До этого она работала в детском саду. То, что дети не должны жить в детском доме, было понятно уже тогда, в 90-е годы. Среди земляков, жителей Нелидовского района Тверской области, было принято брать ребят из приюта в гости, на выходные, на каникулы, чтобы хоть как-то скрасить их жизнь, поддержать. «Но всегда оставалась горечь, чувство, что ты все-таки ничего не сделал для этого ребенка», — говорит Лариса.

Лариса Молнар с детьми
Лариса Молнар с детьми

А в 2004 году в приют поступил 10-летний Миша. Его и его семью Лариса знала — односельчане. Сначала умерла Ирина, мама Миши, а через год и бабушка, он остался один. Сестру его взял в свою семью дядя, а от Миши отказался — сложный.

Сложность заключалась в эмоциональном состоянии Миши. На его руках — во всех смыслах — умирали один за другим все родные.
 

Сначала, когда Мише было 7 лет, умерла его прабабушка. Потом маму съел рак. Когда все пришли прощаться с Ириной в больницу, Миша был последним — и последние вздохи его мамы были на его глазах. Ну а когда через год умирала бабушка, захрипев ночью, Миша уже все понимал. Воспринял новую смерть буднично. Закрыл ей глаза, сложил руки на груди, завесил все зеркала в доме… и сидел рядом до 9 утра, в ожидании почтальона. Так мальчик и жил все эти годы в травме потери и горевания, хотя внешне он уже совершенно спокойно принимал эти новые удары судьбы.

«Я понимала, что такому ребенку в детском доме не выжить, он очень ранимый, его сломают. Он очень тяжело переносит унижение, обиды. Все могло бы закончиться суицидом. У него были так натянуты нервы, что только слово — и или истерика, или стресс, — рассказывает Лариса Молнар. — Но муж Николай на мою идею взять мальчика в семью ответил резким «Нет».

«Ты понимаешь, какая это ответственность? И сможем ли мы полюбить чужого ребенка?»

Да и менять образ жизни супруг был не готов: он работал шофером на молокозаводе и еще подрабатывал, дома бывал мало. И не знал, как воспитывать мальчика, у нас подрастали две кровных дочери, им было тогда 15 и 16 лет. Мы брали Мишу на выходные, но сердце мужа не дрогнуло. Наконец я сказала: если сейчас этого не сделаю, я всю жизнь себе не прощу. Муж хлопнул дверью и ушел. А я встала на колени перед иконой… я молитвы не знаю, бог у меня в душе… плакала и просила, чтобы бог вразумил мужа, чтобы он понял, что мы должны это сделать».

На работе Ларису отговаривали. Да и Николая тоже не поддерживали. Один из его коллег, дядя Паша, вообще негативно отзывался о детдомовцах и осуждал супругов за то, что те постоянно привечали приютских. К нему и отправился Николай за советом, ожидая, что дядя Паша, конечно же, тоже отсоветует брать парнишку в семью. А тот внезапно прослезился и ответил: «Это святое дело! Конечно, берите! Вырастет этот парень хорошим человеком». И другие мужики собрались: «Коля, да, да! Бери!»

«Что мы должны делать? С утра иди и готовь все документы!» — бросил Николай с порога, придя с работы. Лариса была поражена таким внезапным изменениям в позиции супруга. И вот уже через пару недель, под Новый год, Миша приехал в семью Молнар. И буквально растворился в ней. «Через несколько месяцев у нас уже было ощущение, что этот мальчик всегда жил у нас. Да, конечно, были свои сложности, привыкание, но это происходило естественно. Все наши конфликты мы обсуждали и решали. Знаний о приемных детях, об их психологии тогда было мало: я искала книжки, садилась, читала, по крупицам собирала информацию».

Маленький старичок

Через год в приют, где работала Лариса, приехал маленький «старичок». Юре было 2 года 7 месяцев, все его личико было в морщинах. Юра и 4-летняя Аня, его сестра, неделю жили без родителей в доме одни. Родители уехали куда-то на похороны, потом запили-загуляли… про детей забыли. Малыши съели все, что было. Ночью они не спали — было страшно. Сидели, прижавшись друг к другу, и смотрели в темноту. А днем спали.

Когда одолел голод, Анюта догадалась покричать в окно. Люди не ожидали, что в доме вообще кто-то есть, ведь было тихо. Сбежались, начали через форточку передавать еду, вызвали органы опеки, взломали дверь.

Юра уже попадал в больницу с истощением в 10 месяцев, еле откачали, ставили капельницы. Но семье никак не помогли, тогда работа с кровными семьями, попавшими в кризисную ситуацию, почти не велась. «Мама Юры и Ани была театральным режиссером-постановщиком, умная, развитая. Делала у нас такие постановки! Но у нее долго не было детей. Встретилась с Михаилом, родила… только теперь мы понимаем, что есть послеродовая депрессия. А тогда об этом знали и говорили мало. Если из нее женщину не вывести, начинаются проблемы. Может быть, это привело ее к алкоголизму, может быть, безработица… Но человек скатился, — говорит Лариса Молнар. — Я не всегда могу осуждать тех, кто бросает детей. Просто, может быть, рядом нет того, кто поддержит».

В итоге через пару лет дети все равно попали в приют, мать лишили родительских прав, впереди маячила перспектива детского дома, причем их бы разлучили — Юру должны были отправить к малышам-инвалидам (он родился с частичной парализацией, со здоровьем были сложности), а Аню туда, где есть школа.

У Николая в этот раз даже не было сомнений. Это первый шаг в приемное родительство был трудным. Но глава семейства уже на первом опыте с Мишей понял, что это не страшно и не так тяжело, Миша рос хорошим сыном, помощником. С Юрой и Аней супруги решили вопрос быстро. «Ну все, Лариса, будешь теперь только и сидеть на больничных», — пожалели Ларису коллеги. Но, как ни странно, слабый Юра, которому сейчас уже 19 лет, в семье даже ни разу не болел!

Семья за любимым досугом – настольной игрой
Семья за любимым досугом — настольной игрой

«Мне казалось, я просто тихо плакала, а соседи рассказали, что я кричала»

В 2007 году Молнар взяли 9-месячную Анечку. «Мы ее стали называть Агушей, у нас ведь уже была Аня, а малышка все время ела «Агушу», так это домашнее имя и прикипело к ней. Мама ее была ограничена в родительских правах. В семье Богдановых было еще 3 сына и дочка, все в приюте», — говорит Лариса.

В семье Молнар Агуша сказала первые свои слова «мама», «папа», сделала первые шаги. Резались зубки… Все эти первые важные моменты семья прожила вместе. А когда Агуше было 1,5 года, ее мама восстановилась в родительских правах.

«Месяц после решения суда был у меня самый страшный. Я на свое солнышко насмотреться не могла. Я теперь понимаю тех матерей, которые лечат своих детей в онкоцентрах — когда они смотрят на них и понимают, что вдруг их ребенок завтра не проснется. А я так же смотрела на Агушу и понимала, что 2 ноября я ее отдаю. И она вряд ли в хорошие руки попадет, потому что Лена, ее мама, опять была беременна. С мамой мы встречались, но она была упорна в своем желании забрать девочку. А Агуша уже считала нас родителями».

Когда Молнар отвели девочку к ее кровной маме, Аня-Агуша так кричала и плакала…

«А я шла и говорила себе — только бы не оглянуться… У нас был тогда пекинес Марсель, он кидался мне в ноги, лаял, тянул назад… Дома я села на диван и тихо заплакала. А потом я вышла на улицу, и соседка говорит: «Что случилось? Мы хотели уже вызывать скорую помощь. Ты так кричала!». А я даже этого не помню, не слышала своего крика. Мне казалось, что я просто тихо плачу.

Когда пришли ребята, я сказала: «Сейчас же разбирайте детскую кроватку, все убирайте, чтобы этого не видела». Миша разбирал кровать в резиновых сапогах — Марсель искусал ему все ноги».

Через месяц Лариса и Николай взяли Агушу в гости. «Мы ее баюкали и баловали, потом отвели назад. Я предварительно советовалась с психологом — я тогда уже училась на высшем заочном педагогическом, мне не хватало знаний. Специалист сказала, что ничего страшного. Но это был неправильный совет. Это оказались такие мучения, я снова так плакала!» Раз в месяц Молнар забирали девочку в гости, но каждый раз это было тяжело для всех. Визиты решили прекратить.

А вскоре детей — Агушу и ее двух братьев, Лена родила двойню, — снова стали изымать у кровной мамы. На неделю, на две. Мать спохватывалась, кодировалась, убиралась дома, и детей возвращали домой. Так прошло полтора года. А потом, в 2011 году, их снова изъяли. «Меня вызвали и сказали: «Ну что будем делать? Мы больше не будем восстанавливать эту семью. Ты возьмешь девочку?» Я сказала: «Конечно! Это же мое! Я родила ее!». А Дима и Лешка, им было по 2,5 года, были в больнице. Надо было забирать и их, иначе бы их отправили в дом малютки. А Дашу, старшую девочку, которая жила в приюте, перевели бы в детский дом. Так мы забрали их четверых. Старших мальчиков, им было 16 и 17 лет, нам уже не отдали, хотя позже мы еще не раз пытались забрать Илюшу, одного из них, в семью. А самому старшему из семьи Богдановых уже было 19».

 
Лариса Молнар и корова, которую семейство завело в экопоселении
Лариса Молнар и корова, которую семейство завело в экопоселении

Плодородный год

В феврале 2011 года в семью пришли еще и Кирилл и Вероника, брат и сестра. Приглядел их еще в 2010 году уже Николай, когда, по традиции, приютские дети под предводительством Ларисы выехали на природу, а Николай сопровождал эти поездки, ведь мужская сила всегда нужна в походах. Когда стало известно, что маму ребят лишают прав и их отправят в детдом, Николай сказал: «Такие домашние, хорошие дети. Какие там нужно собрать документы?». А Лариса даже не думала об этом, ведь у нас уже было трое приемных детей. «Ну сама подумай, что с ними будет там, в детском доме!» — теперь уже агитировал супруг. Так семья Молнар приросла еще двумя детьми.

А летом 2011 года дети из приюта с Ларисой и Николаем выехали на озеро Селигер. «В походах они все меняются. Утром встали — сидят малыши, взрослые, а завтрака нет. А почему? «А что я без вас могу? Если вы хвороста не принесете, я не смогу ничего приготовить». Иногда создавали эти ситуации немножко искусственно. От подростков зависели все — и они понимали свою ценность, — рассказывает Лариса. — И они шли за хворостом, за водой, разжигали костер. «Спасибо, ребята, если бы сейчас вы этого не сделали, мы бы остались голодными», — благодарила я. И они осознавали свою значимость, то, что они ответственны сейчас за всех, даже за этого воспитателя! И уже некогда побежать пить пиво или где-то шататься. Так все меняется».

В компании был 15-летний Руслан. Руслан — из семьи беженцев, приехал в Россию с родителями. Но все развалилось — отец погиб, мама растерялась, и в итоге ребенка изъяли. Вещи мальчика уже были собраны к переезду в детских дом.

«Что ты думаешь про Руслана?» — спросил Николай супругу, наблюдая со стороны за подростком. «Такой же вариант, как с Мишкой. Он ведомый. Ему будет плохо в детском доме», — ответила Лариса.

До 1 сентября было две недели. Успели. Руслан пошел в школу из своего дома — дома Молнар. Уже позже, через два года, пришла весть о смерти мамы Руслана. Приемные родители вместе с ним проплакали, прожили это. Съездили на могилу.

«Мишка был мой сын. А Руслан стал папиным, — говорит Лариса. — Однажды муж пришел ко мне и сказал: «Теперь я понял, что такое сын». Они понимали друг друга с полувзгляда. Руслан всегда был с отцом, во всем помогал ему».

Отец семейства с сыновьями
Отец семейства с сыновьями

«Сложные дети» — не проблема, а вызов

«Ну, Лариса Георгиевна, только ты можешь помочь», — сказали Ларисе в приюте, когда еще сосущего бутылочку Давида отправили в больницу. Его братья и сестры Ксюша, Диана и Рафаэль попали в приют. В больнице Давида принять не могли — инфекционный карантин, а в приюте таких не берут, куда же деть изъятого ребенка, да еще накануне первомайских праздников?

Давид приехал к Молнарам. Думали, временно, передержать. Уже тогда семья Молнар обладала мощным родительским ресурсом и фактически была готова выполнять роль профессиональной фостерной (замещающей) семьи — как за рубежом, чтобы за время «передержки» ребенку искали подходящую приемную семью, а не определяли в детдом. Но на тот момент такой работы российские органы опеки не вели, да и приемных семей было мало, Молнар, например, были тогда первой и единственной в своем Нелидовском районе Тверской области. Поэтому детей, по старинке, после приюта просто отправляли дальше по системе, в детдома.

Но вот прошли праздники, близилось лето, а опека не забирала Давида. Да и прижился он уже в семье. «Давид почему-то каждую ночь просыпался в 2 часа и целый час кричал. Что бы мы не делали, убаюкивали, на руках носили — ничего не помогало. А потом засыпал. Ну как его отдать? Кто его будет в детском доме на руках качать? И мы решили: пусть будет у нас, пока не решится с другими детьми. Но вот пришел август, детей надо определять в школу — а значит, надо ехать из приюта в детский дом. В итоге мы забрали всех четверых».

Мама детей пыталась восстановиться в родительских правах. Два года Молнар пытались объединить семью и помочь детям вернуться к ней.

«Мы устраивали ее на работу, искали ей жилье, давали детям с ней видеться и ее заставляли с ними видеться. Нашли ее первого мужа, он приезжал в гости, они пытались сойтись и снова начать жить вместе, даже новую свадьбу спланировали… Мы думали, что вот-вот все состоится. Суд дал ей время предоставить информацию о доходах, чтобы было подтверждение, что она сможет прокормить детей. Но больше ни на одно заседание она не пришла. Мы объясняли детям, что тюрьма не всегда меняет человека в лучшую сторону. Разница в том, что мы живем ради вас. Мы — это то, что мы для вас делаем. Мы — это вы. Вы предмет нашей жизни».

Ксюша и Дима
Ксюша и Дима
 

А в 2015 году — снова беда: еще одна многодетная мама, которую лишают прав. У нее пятеро детей! Старшего подростка, правда, уже забрали только-только другие приемные родители. А девочку Полину с синдромом Дауна увезли в специализированный детдом. Остается 4 детей, разлучать их жалко. Да и их никто не возьмет, сложные они. Дети городских джунглей. Заброшенные, мама могла их оставить на месяц-два, подкармливали соседи. «Только вы можете справиться» и «сложные дети» — это было вызовом для Ларисы Молнар. И она приняла ребят в семью.

Максим, Ваня, Саша, Катя не были приучены к ласке, наоборот, считали наказания, жестокость признаком внимания родителя. «Мама на них не обращала внимания, пока не закричат. Тогда брала на руки. Это поведение закрепилось. Так 8-летний Максим периодически требовал внимания — чтобы его тряхнули, дернули. А когда его гладили, обнимали, целовали — вздрагивал. Ребенок, воспитанный палкой. Надо было, чтобы поругались или побили — тогда успокаивался. Такое поведение было у всех четверых, но у Максима проявлялось больше всего. Но мы никогда не били детей, это было для нас невозможно. Это было тяжело, настоящий стресс. На нервной почве у меня обнаружился диабет. И только очень постепенно, маленькими шажками, мы избавлялись все вместе от их зависимости от жестокости, они привыкали к нормальным взаимоотношениям».

Максиму выпала судьба быть с детства главным и отвечающим за всех. Ему было 7 лет, на нем были 10-месячный малыш и еще брат и сестра чуть постарше.

Он должен был добывать где-то еду, продукты приносили соседи — задача Максима была распределить добычу и всех покормить. Как справлялся этот «маленький взрослый»?

«Ваня у нас долго не ел мясные блюда. Просто давился. Оказывается, он никогда не ел мяса — в их детской семье мясо съедал старший, Максим. Ваня часто оставлял — «Я не хочу есть», он подсознательно оставлял еду для Максима, уже привыкли, что старший брат доест. Саша ел большими порциями, никак не мог наесться. А Катя ела красиво. Можно было наблюдать и наслаждаться. Берет аккуратно маленькую порцию ложечкой, разжевывает, на лице блаженство. Мы поняли, что это тоже привычка «оттуда» — она растягивала удовольствие от своей маленькой порции, которая ей доставалась, и когда ешь так медленно, можно наесться маленькой порцией».

Как-то Ваня прибежал, вытаращив глаза: «Мама, там еду выбросили!» А в пакете на улице — старый хлеб с плесенью, арбузные корки… «Ваня, это мусор!» — «Как мусор? Это же еда! Хлеб!». Для него было невозможно считать что-то съедобное мусором.
Большая семья Молнар за обедом
Большая семья Молнар за обедом

А еще Ваня постоянно находил деньги, монетки, как-то они ему попадались на дороге. «Мы сначала радовались и смеялись — ты у нас магнит! Но потом увидели, что это уже система. Идет гулять — приносит деньги. Он не воровал, но находил. Но больше он ничего не делал, чтобы его похвалили. Не помогал в огороде, по дому. Пришлось перестраивать этот момент. Однажды принес целую кучу мелочи, там были еще и старые, советские монетки. Оказалось, девочка принесла в детский садик, и он забрал их у нее. Деньги девочке мы вернули, и Ваня у всех просил прощения. Хотя тогда не понимал, за что, ведь в его мыслях он все делал правильно. Мы поняли, что это было его задачей и интересом в прошлой жизни — он был этаким добытчиком. Выработано с детства — мама хвалила за то, что он приносит деньги. И он натренировал в себе наблюдательность».

Позже, уже прожив 4 года в семье, эти дети начали подсознательно вспоминать прошлую жизнь, тяжелые ее стороны. Начался период «стирания плохого прошлого». Ваня и Саша стали писать за унитаз — видимо, как делали раньше. Максим снова стал всех провоцировать — его били в школе, дома дрались ребята с ним. «Снова пришлось искать ответы в книгах. Я поняла, что не надо обращать внимание и ругать, надо перетерпеть. И мы с мужем терпели. Пили пустырник, не ругали. И через какое-то время все прошло».

«Когда мы хоронили маму наших детей, это было прощание с родным нам человеком»

В 2016 году Лена, мама Богдановых, родила еще одну девочку — Валентину. Дети, которые часто навещали маму, возили ей продукты, предложили встретить их в роддоме. «Сотрудники роддома тогда сказали: ну вот, еще одну дочку Молнарам родила. Я тогда возмутилась, мне-то казалось, что Лена исправилась, может быть, сейчас и других детей заберет обратно. Но прошло 2 года, и мы забрали Валентину».

Валя болела постоянно, 41-градусная температура была обычным явлением. У девочки был крайне низкий гемоглобин, его еле подняли в больнице. Это был фарфоровый ребенок — с прозрачной белой кожей, через которую просвечивались все жилочки. Кровная мама говорила: «Ой, она такая спокойная. Поест, поползает и снова спать». На воздухе, на солнце малышка не бывала. В семье Молнар она, наконец, ожила — появился румянец, Валя отъелась. Начала учиться говорить: сначала речь девочки напоминала просто какие-то незнакомые звуки, но постепенно Валя освоила слова, начала даже учить стихи.

В семье Молнар было уже 15 детей, Лариса ушла из приюта и полностью посвятила себя материнскому труду и семейным заботам.

А Даша любила свою кровную маму Лену до потери пульса. Девочка мучилась чувством вины: когда она приезжала к маме, ей казалось, что она предает Ларису, а в доме Молнар ощущала себя предательницей по отношению к матери. Смерть отчима, который умер от туберкулеза, Даша пережила очень тяжело. «Родной отец умер в ее 3 года, и она, видимо, тогда не прожила ту смерть. Она говорит: «Я помню папу, как он приходил с работы, брал меня на руки… а потом почему-то его не стало. А мама горевала и пила». То есть прощание с отцом она не помнила. И проявила свои чувства в прощании с отчимом». Это было в мае.

В августе к Молнар в гости приехала Лена, привезла клюкву, — цветущая, красивая! Радовалась, что собирает и продает ягоды, что ей удалось немножко накопить денег, чтобы к 1 сентября сделать детям покупки. Но уже в сентябре Лена оказалась в тверской больнице, не признаваясь никому в причинах. «Когда она вышла к нам — это был скелет, обтянутый мышцами. Ребята ее облепили, а у нее слезы льются, сами по себе. А в сумочке на плече баночки — чтобы отходила моча. Онкология. Опухоль все забила, организм не работает. «Я умираю», — сказала она. А ведь всего месяц назад она цвела и была счастлива, — вспоминает Лариса Молнар. - Мы бросились искать хорошую клинику, нашли, уже договорились, чтобы ее положили. Но тут пришла Даша: «Уже ничего не надо. Мама умерла». Я так плакала, мне казалось, что умер мой родной человек. Я страшно переживала за Дашу, ведь она так любила маму. Боялась, как она переживет это. Но Даша вернулась с похорон без эмоций. Я была удивлена и даже испугалась. Вызвала Дашу на разговор. И она объяснила: «Лариса Георгиевна, все нормально. Теперь я спокойна. Мне теперь не надо переживать — поела ли она сегодня, выпила ли она сегодня, побили ли ее сегодня… Мама успокоилась, и я успокоилась». У нее все встало на место: ей теперь не надо переживать и испытывать чувство вины, ни перед мамой, ни передо мной».

Лариса Молнар в кругу семьи
Лариса Молнар в кругу семьи
 

«Я родила 17-летнего мальчика»

Валентине сейчас 5 лет, и она заявила родителям, что ей хочется братика или сестренку. Дом полон детей, но Валя хочет ровесника для игр. «Ксюша с Ваней, Саша с Давидом, Катя с Димой, Максим с Агушей, а мне с кем играть?» — вопрошала девочка.

И родители пообещали. Но в жизни бывает не всегда так, как мы задумываем. «И буквально три недели назад я «родила» 17-летнего мальчика!», — смеется Лариса.

Алексей — тот самый старший сын семьи Богачевых-Касевых, которого взяли тогда в другую приемную семью. Когда Лариса брала других, Алексей всего пару недель прожил у тех приемных родителей, Молнар предложили передать им и старшего тоже, чтобы объединить всех сиблингов, пока еще нет привычки… Но опека не нашла, как решить этот вопрос. А теперь те приемные родители от мальчика отказались. Начались подростковые проблемы, родители не знали, как с этим справиться, идти на компромиссы не хотели.

«У него дефицит внимания. Такому ребенку нужны совсем другие родители. А у меня так развита гиперопека, я не могу жить спокойно, пока не знаю, где что творится. Думаю, что как раз это поможет Алексею выстроить свою жизнь правильно».

Вместе уроки делать веселее
Вместе уроки делать веселее

Семья — это не на год, а навсегда

«Я сказала Алексею: «Ты приобретаешь семью не на год, а на всю жизнь». Наши дети понимают, что в любой момент, было бы плохо или не плохо, они всегда найдут поддержку, знают, что их тут поймут, — говорит Лариса Молнар. — Когда я брала Мишу, первого нашего приемного ребенка, мне сказали: «А вы не думаете, что это его бог наказывает за что-то, и он дальше должен идти по судьбе в детдом?». Но я ответила: «А вы не думаете, что как раз бог его хранит, и, может быть, неспроста сейчас в его такой трагичной ситуации в его судьбе появилась я и у него сейчас появится семья?».

Когда Лариса и Николай Молнар только начали осваивать опыт приемного родительства, тогда это не было распространено. «Мы вместе с сотрудницей органов опеки изучали разные документы, формы договоров, чтобы разобраться, как это оформляется. На мне пробовали. Я была у нас первая. А после меня пошли и другие люди, брали детей. И сейчас наш приют выполняет функцию помощи ребенку в трудной жизненной ситуации, стараются передержать ребенка, чтобы не отдавать дальше в детский дом, а помочь и потом вернуть в кровную семью или передать в приемную семью».

Молнар стали в Тверской области образцом для подражания. Николай Молнар в 2018 году завоевал награду Всероссийского конкурса «Папа года». «Мои дети рождены сердцем», — говорит Николай.

У большой семьи Николая и Ларисы Молнар было необычное жилище — они занимали весь подъезд двухэтажного дома. Сначала поселись в квартиру наших дальних родственников, но скоро три комнаты стали тесны для все прибывающих детей. «Сначала договорились с одной семьей погасить за них большой долг по квартплате, мы привели квартиру в порядок, начали ее топить — потому что когда не топится жилье, то и весь дом сыреет, и другие жильцы жалуются, заплатили хозяевам и купили им дом, их он устроил и они переехали, — рассказывает Лариса. — А вырастающим детям нужно было, где жить, им тогда не особо старались давать хорошее жилье. Например, Юре и Ане выдали такой дом, от которого остался один фундамент. И тогда мы выбили для них квартиру в нашем же подъезде. С каждым годом семья росла, и так мы постепенно расширялись. Начали ухаживать за другой заброшенной квартирой — разбитые окна, прохожие швыряли туда мешки с мусором по пути, грязь, крысы… Мы все это убрали, вставили стекла, навели порядок. Даже завели хорька — и он быстро отвадил крыс и мышей. Так постепенно весь подъезд превратился в один наш большой дом. Лестничная клетка у нас стала жилой частью, на лестничной площадке висел телевизор и всей семьей все дружно рассаживались на ступеньках и смотрели кино по выходным».

Одна из полок с семейными наградами
Одна из полок с семейными наградами

А потом Молнар улыбнулась удача. Они заслуженно победили во всероссийском конкурсе, организованном благотворительным фондом «Достойный гражданин». И сейчас переехали в экодеревню «Школа фермеров» в деревне Дерибино Зубцовского района Тверской области. Здесь «Достойный гражданин» построил огромные дома для многодетных приемных семей, выделил им землю. Территорию экодеревни обживают сейчас первые победители — семьи Молнар и Богачевых. Лариса и Николай убеждены, что это прекрасный старт для их подрастающих детей. Они смогут освоить самые разные профессии и трудиться на земле, если захотят. И даже создать, например, семейную ферму! Сейчас у семьи уже есть поросята, коза и корова, и дети с удовольствием ухаживают за животными, помогают отцу в домашних делах.

«Я, когда была молодая, загадала как-то на Новый год быть богатой и счастливой. Вот оно, мое богатство и счастье мое — мои дети, 22 счастья, и 5 внучат.

Иногда кажется, что дети приходили к нам по божьей воле. Получается, мы не просто так приехали сюда, в Дерибино. Именно тут, в Зубцовском районе, жил в приемной семье наш старший сын Алексей, который пришел к нам. А сейчас в местный детский дом привезли Полину — ту самую девочку с синдромом Дауна, сестру наших детей. И у нас уже сердце не на месте — ее братья и сестры в семье, а она в системе. Кто ее там развивает? Мы будем узнавать, что с ней. Может быть, мы справимся. Дети — это всегда божье провидение. А в семье они — на своем месте. У каждого ребенка должна быть семья, где его любят. И свой родной дом, куда он всегда может вернуться».

Лариса с детьми обходят
Лариса с детьми обходят «владения»
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх