— Юр, ну скажи им сам, что не поедешь. Ты лежишь, не можешь встать, а они всё про свою дачу! — Яна стояла у двери с телефоном в руке и пыталась не сорваться. — Звонят опять. Спрашивают, когда ты приедешь копать эту их траншею. Я что им должна ответить?
Юрий, растянувшись на диване, только рукой махнул.
— Да не надо им ничего говорить, скажи — как получится, так приеду.
— Как получится?! — Яна повысила голос. — Ты неделю лежишь на больничном, в туалет по стеночке ходишь. Неделю! Таблетки, мази, уколы – мы пол аптеки скупили в этот раз. А они звонят и ржут — мол, симулирует, на дачу не хочет.
— Не переживай ты так, — пробурчал он. — Пора привыкнуть уже. У них всегда так. «Молодой, что ему будет». Сами-то они — живчики. Я рядом с ними в свои сорок шесть — инвалид какой-то.
Яна стиснула зубы. Ну да, они «живчики». Матери и отцу ее мужа Юрия — под семьдесят, оба на пенсии. Всё лето привычно проводят на даче. Встают в шесть, весь день копают, пилят, перетаскивают. У отца два инфаркта за плечами, но «всё под контролем», таблетки горстями. Мать с гипертонией и щитовидкой, но воду большими ведрами таскает без остановки. И вечно сына туда тянут:
— Ты же мужчина, ты должен, на тебе всё держится.
И Юрий на каждый их зов собирается молча. А потом кулем валится на диван. В прошлый раз после дачи упал в коридоре — ноги подкосились. Нет худа без добра, как говорится, хоть до врача дошел, МРТ сделал — спина в хлам, воспаление в суставах. Врач сказал: «Какой огород, вы вообще работу физическую на время забудьте».
{loadmoduleid 241}
— Ты же им говорил про диагноз? — спросила Яна тише.
— Говорил. Они посмеялись. «У нас тоже все болит, мы просто не делаем из этого трагедии. На диване не валяемся».
Яна чувствовала, как внутри накипает. Ну сколько можно? Ну почему нельзя сказать: «Нет, я не поеду, я болею»? Почему надо всё тянуть на себе, пока не рухнешь?
— Юра, ну ты сам-то понимаешь, что если ты сейчас не остановишься, будет хуже? Ты думаешь, они тебя пожалели бы, если бы ты совсем не встал? Ты думаешь, мама бы приехала тебя подмывать, если что?
— Ну ты перегибаешь… — вздохнул он. – Не так все плохо, чтобы прямо нужно было приезжать и подмывать. В туалет я пока хожу сам.
— Вот именно что пока, Юр. Пока сам. А если у самого не получится, кто будет из-под тебя горшки носить? Я?! У меня работа, ребёнок, дом, теперь ещё и ты — в лежку. Что будет, если ты в сорок шесть уже ходить не сможешь?! А им хоть бы хны — «приезжай, коси, копай, построй нам сарай». Всё им мало. Ты как на подработку туда ездишь — только бесплатно, с риском для здоровья.
{loadmoduleid 242}
Он промолчал. Лицо у него было мрачное, виноватое. Не глупый человек, всё понимает. Но родители — это святое. Как отцу отказать? Мать потом неделю звонить будет, жаловаться, как им тяжело.
— Я просто не хочу, чтобы ты калекой стал, понимаешь? — Яна присела рядом. — Если тебе плохо — нужно говорить, не терпеть. Родители взрослые, пусть как-то уже по-другому свою дачу организуют. Ну сколько можно?
Он молча кивнул. Протянул руку, сжал её пальцы.
Через час позвонила мать. Яна слушала с кухни.
— Да не приеду я в эти выходные, — устало говорил Юра. — Не могу, мам, лежу, болею… Нет, это не симуляция… МРТ делал, могу показать, хочешь? …Да, мама, вот так.
Пауза.
— Нет, я не бросаю вас. Я просто… не могу сейчас. В эти выходные точно нет. В следующие? Ну не знаю, посмотрим, дожить еще надо.
Юрий нажал отбой и положил гаджет рядом с собой.
— Ну что там? — заглянула из кухни Яна. – Отбился?
— Обиделись, — хмыкнул он. — Сказали, что я стал «мягкотелый». Что «жена на меня плохо влияет». Что я пляшу под твою дудку…
Яна только губы сжала. Как будто это она — враг. Как будто она хочет зла.
А она просто боится остаться с неходячим мужем на руках, которого добила чужая дача.
Как ему объяснить, что это не предательство — сказать «нет», когда тебя ломает? Что иногда надо думать о себе, чтобы потом не стать обузой всем вокруг?
Как отвадить его от этой дачи, если он сам не умеет отказываться?
Что бы сделали вы на месте Яны?
Свежие комментарии