Как бы нам упечь старушку

Четвертые сутки она не появляется в подъезде, и за дверью, обитой потемневшей от времени вагонкой, царит зловещая тишина. Соседка со второго этажа испуганно спрашивает, когда я видел её в последний раз. Может, впору вызывать участкового и вскрывать дверь? Или подождём, когда появится тот самый запах?

Взываю к терпению: бывало, соседка исчезала и на месяц. Дома пью кофе и думаю: в подъезде сорок квартир. Нормальная ситуация для многомиллионного города: мы вежливо здороваемся, порой перебросимся парой-тройкой фраз, но никого из нас не взволнует, если кто-нибудь исчезнет на неделю, да и на месяц… Уехали в отпуск, живут на даче, лежат в больнице – мало ли что?

К её же двери мы все с опаской принюхиваемся, потому что она… шизофреничка.

На пятые сутки, едва я появляюсь у лифта, открывается дверь и высовывается её растрёпанная седая голова.

– Что за коробки вам постоянно привозят? Вы торгуете наркотиками? Оружием?

Вот оно как! Она постоянно пялится в «глазок». И днём, и ночью. Она вообще когда-нибудь спит?

Сначала она подолгу стояла в палисаднике, ни с кем не здоровалась, думала о чём-то очень своём, а потом шла домой. В её окнах никогда не зажигается свет. Либо они зашторены наглухо, либо она не пользуется электричеством.

Потом у неё появился недвусмысленный землисто-зелёный цвет лица. Стоит в палисаднике, смотрит вдаль, будто прощается с этим миром.

Спустя неделю соседка исчезла и, без сомнений, навсегда. Я как доктор понимаю: с таким цветом лица счёт идёт на дни и даже на часы…

Соседки не было месяца два, может, чуть больше. А потом неожиданно щёлкнул замок, и её дверь приоткрылась.

Я в это время стоял у лифта возле обновлённого стенда Жилкомсервиса.

– Скажите, – спросила соседка. – Вы коммунальные услуги оплачиваете по квитанции в офисе или по интернету?
– По интернету, – ответил я.

Сдержался, не добавил, что на хрена в современном цифровом мире тащиться в пункт приёма платежей, пукать там в очереди со столетними бабками?

– Не делайте этого!
– Почему?
– Все платежи, что по интернету, сразу уходят в Вашингтон, в карман к Байдену.
– Понял, – отвечаю. – Непременно учту. А вас долго не было дома. Как ваши дела? Как вы себя чувствуете?
– Дела мои неплохи, – ответила соседка. – А чувствую я себя никак, потому что я давно умерла.

И закрыла дверь.

Стивен Кинг нервно закурил в сторонке.

Ах да, те самые коробки! В тот день мне привезли из типографии книги – очередной тираж, ровно полсотни упаковок.

В девяностые мой первый тесть, ветеран Великой Отечественной войны, ехал ко мне из города-героя Петербурга в город-герой Севастополь. Украинские таможенники дежурно осведомились, что у старика в чемодане, на что обиженный ветеран с вызовом ответил: «Нейтронная бомба!»

Таможенники тут же вызвали пограничников, перерыли чемодан тестя и раздели его до трусов.

К чему я это? Сумасшедшая соседка могла запросто позвонить куда надо. И, как ни странно, спецслужбы ей поверят!.. У этих парней начисто отсутствует объёмное видение мира и чувство юмора.

…В том, что она сумасшедшая, теперь нет сомнений. Соседа с третьего этажа она ударила ключами в грудь, так что тот месяц ходил с гематомой. Таджика-дворника обозвала террористом, звонила с угрозами в полицию и Жилкомсервис, а потом пыталась изгнать его с помощью иконы Божьей Матери: «Изыди, сатана!» Таджик уволился, на его место поставили нового. Теперь шизофреничка изгоняет его.

У соседки со второго этажа она поутру попыталась отнять сынишку-первоклассника.

– Это не твой ребёнок, ведьма! Отдай!

Перепуганный мальчик кричал на весь подъезд. Мать в отчаянии позвонила в мою квартиру. Надо было немедленно что-нибудь предпринять, и я на неё наорал. Грубо, как орут мужики в море или на войне. Неожиданно для себя самого. Потом жена сказала, что на шизофреников это в девяноста процентах случаев не действует и даже провоцирует агрессию. Однако тогда соседка поспешно ретировалась.

В подъезде она не появлялась три дня. Говорят, громко завывала за дверью и желала нам всем «хором издохнуть». За это время мы звонили и в психиатрическую неотложку, и в полицию, и предприняли коллективный поход в опорник к участковому, подав на неё заявления.

– Мы объелись демократией, – сказал мне спустя неделю ушибленный ключами сосед. – Раньше было всё понятно – вор должен сидеть в тюрьме, псих должен лежать в больничке. Теперь воры сидят в шикарных офисах, а психи разгуливают по улицам.

Пригласил соседа к себе, налил стакан виски, рассказал, что когда-то к алкашам-соседям по коммуналке я так и не смог вызвать дезинсекцию, чтобы отравить расползающихся по квартире вшей и клопов. В санэпидстанции мне сказали, что это будет нарушением прав человека!

– И чем всё это закончилось? – спросил сосед.
– Друг-бизнесмен одолжил мне личную охрану, и они соседей-«славиков» продихлофосили и помыли в душе холодной водой.
– Да у вас точно ангел-хранитель имеется! – воскликнул сосед. – Они же сдохнуть могли, алкаши эти, и тогда бы вас точно посадили!

Согласился, и мы выпили ещё по стакану.

Спустя сутки соседка напала на женщину с четвёртого этажа, которая оказалась врачом скорой помощи. В ответ на грязную ругань врач ответила фразой: «Что, галоперидол закончился?» Шизофреничка пришла в ярость, догнала докторшу и стала душить возле лифта её же шарфом.

И ведь знает, что такое галоперидол! Не дура!

После долгих мытарств по инстанциям мы узнали, что упечь соседку в больничку можно только так: дождаться, когда она разбушуется, нападёт на кого-нибудь, а лучше на нескольких соседей сразу, и вызвать одновременно полицию и скорую помощь, желательно психиатрическую. При этом важно, чтобы синхронно приехавшие спецслужбы застали её в полной красе и на месте событий.

– Но это же невозможно! – восклицал сосед. – Покуда они приедут, да ещё все вместе, покуда мы их дождёмся, она запросто ткнёт кого-нибудь ножом, ошпарит кипятком или кислотой обольёт.

Соседка подкараулила меня возле почтового ящика. Внутренне приготовился к худшему: полезет с ключами драться, или ещё с чем, – получит в дюндель. Но всё ограничилось дискуссией.

– Зря вы так, – сказала соседка. – Вас я уважаю, вы в доме недавно живёте и не знаете, что здесь полный подъезд шпионов, преступников и убийц! Если бы вы только знали, через что мне здесь пришлось пройти! Меня здесь травили, облучали, изводили телепатией и даже снимали в кино… Они обо мне минимум десять фильмов сняли, а гонорарами не делятся. Ко мне подсылали наёмных убийц под видом курьеров! Мне заглядывают в окна, поэтому я никогда не включаю свет. Подсылают даже птиц-роботов, чтобы те в окна подглядывали! А этот ребёнок, за которого вы заступились, – мой ребёнок!

– Как это ваш?
– Я родила его двадцать лет назад!
– Но он же маленький, ходит в первый класс.
– Он отказался расти в неволе, но я его отниму, и тогда он сразу вырастет!

А ведь у неё есть свой взрослый сын – здоровый рослый парень лет тридцати. Замкнутый, ни с кем не здоровается. По утрам уезжает на электросамокате, возвращается поздно. Каково взрослому мужику жить в однушке с душевнобольной матерью?

Впрочем, сын съехал, как только закончилась пандемия ковида. Недавно навестил мать, и та несколько часов орала на весь подъезд срывающимся фальцетом, а после затихла суток на трое.

Подмечено: она всегда исчезает после очередной истерики.

Недавно я её неожиданно выручил. Утром в подъезде раздались крики, а потом грохот. Кто-то к кому-то ломился в дверь. Глянул в глазок и увидел, что она ломится к себе.

– Помогите открыть! Или вызовите МЧС!

Ого, да она совсем не дура! Или дура, но не совсем.

У неё, как у многих, в квартире вторая внутренняя дверь, и вот именно эта, вторая, захлопнулась на язычок английского замка.

Вернулся в квартиру и вынес массивный лом. Глаза соседки округлились от испуга. Лом я приобрёл в прошлом году, когда наша машинка безнадёжно вмёрзла в лёд на стоянке у дома. Затем мы сняли место на подземной парковке, а лом так и остался в кладовке.

– Ну ни хрена себе! – только и воскликнула соседка.

Предложил ей посторониться, ввёл плоский конец лома между замком и коробкой, надавил на рычаг. Деревянная дверь податливо ушла налево и со щелчком отворилась.

– Спасибо! – сказала она мне вслед. – А вы, сударь, часом не взломщик?

А потом в подъезде прошёл месячник нравственности: соседка высматривала в глазок незнакомых ей прежде женщин и, выскочив на площадку, кричала:
– Вы в какую квартиру идёте? Вы к кому? Признавайтесь, кто тут у нас вызвал бл…ей?

Нескучно живётся в культурной столице!

Наутро застал её с граблями в палисаднике, гребёт и говорит мне:
– У вас, между прочим, под окнами кто-то хлеб разбросал.

Действительно, то ли дети кормили птиц, то ли ещё что-то в этом роде. На ходу отвечаю, что да, надо бы прибрать… Хотя палисадник – это территория дворника.

А назавтра снова картина маслом – соседка вместе с дворником-«Джамшутом», которого намедни изгоняла с помощью иконы Божьей Матери, мило воркуя, подметает крыльцо.

Прохожу мимо и слышу вслед:
– А кто-то мне обещал прибраться под окном!
– Христос воскрес! – говорим ей в пасхальное утро, проходя мимо и слышим вслед:
– Воскрес каким образом?
– Вот тебе и дура! – смеётся жена. – Ни разу не дура!

Двумя днями спустя несу домой пакет с заказом из «Вайлдберриз». Соседка, как всегда, на посту.

– Чудесная жизнь! Не надо в магазины ходить – всё такое яркое, нарядное, вкусное! А скоро всё это вам роботы будут приносить – нарядные, цветные, весёлые.

Представил. Но стало как-то не по себе.

– Шиза косит наши ряды, дружище! – восклицал в юности однокурсник Витя Леший, ставший впоследствии профессором хирургии.

В тот день мы вспоминали однокурсника Виталика, который хотел ради успехов в учёбе и науке отменить для себя сон: минуту бодрствовать – минуту спать, и так 24 часа в сутки. Виталик полагал, что таким образом в мозгу не прерывается мыслительный процесс.

Сначала парень на почве хронического недосыпа сорвал сердечный ритм, в клинике поведал о своих изысканиях кардиологам и в тот же день был переведён в другое учреждение с красивым зимним садом и залом для трудотерапии.

Да, шиза косит наши ряды… Косит до сих пор.

А ведь я даже не знаю, как её зовут, кем она была по профессии и как жила. У неё на закопчённых временем дверях даже номера квартиры нет! В коллективном заявлении в полицию мы так и написали: «Просим разобраться и принять необходимые меры к нашей соседке из квартиры…» Номер квартиры вычислили сами.

– А зовут её как? – устало спросил участковый. – Ну, в смысле фамилия её, имя, отчество?

А ведь, по слухам, проживает она в доме с момента его постройки, а дому уже тридцать лет. И всем по хрен! Наверное, в современном мире важнее всего, чтобы мы не мешали друг другу.

Вспомнился наш дом в Белоруссии, где из подъездов выносили столы и стулья под акации, ставили на чей-нибудь подоконник радиолу и включали пластинки. И всё как в «Городке» Анжелики Варум – «где рождение справляют и навеки провожают…».

Недавно вхожу в подъезд, а из лифта санитары выносят ногами вперёд укутанного в фирменный чехол человека… А кто это был – понятия не имею.

А всего-то сорок квартир в подъезде. Для сравнения, в моём предыдущем новеньком «человейнике» в подъезде было 250 квартир. Но «человейник» новенький, соседи молодые и весёлые. А что там будет через тридцать лет?

А вчера, в солнечный майский день, соседка вышла из подъезда в лёгкой курточке, клетчатых штанах и нелепом зелёном берете, из-под которого торчал жёлтый заострившийся клюв носа. Вышла и неожиданно двинулась по аллее по направлению к лесу. И мы с соседом, тем самым, с которым пили виски, замерли разинув рты. Она ещё куда-то ходит?

А она шла, пританцовывая, изредка нелепо взмахивая руками, среди луж и прошлогодних окурков, мимо копошащихся в траве майских скворцов.

Шла, а потом неожиданно сделала нечто вроде балетного фуэте!.. И все прохожие на неё воззрились – придурковатая бабка в состоянии сезонного обострения или счастливая женщина?
Так кто же она?