Вера Ивановна часто говорила мужу Обухову:– Ты когда-нибудь повзрослеешь или так и останешься большим ребёнком? И была уверена: если б не она, так и не вышел бы Обухов из детства, став со временем всеобщим посмешищем, местным дурачком. Сама она твёрдо держалась выбранной жизненной линии: окончила десять классов, техникум, всю жизнь работала бухгалтером в райпо. И всегда цифры в отчётах были на месте, балансы сходились, а председатель ставил её в пример не только товароведам, но и заведующим отделами. А Обухов совсем другой породы, которая, кстати, и поныне часто встречается в небольших районных городках, – он был мечтателем. Мечтал стать футболистом и, завидев играющих в футбол мальчишек, не мог не вмешаться и гонялся за мячом, возвышаясь над остальными игроками почти на метр. Мечтал соорудить воздушный шар и летать по округе, глядя на остальных уже с километровой высоты. Но для шара, как оказалось, нужна особая ткань, газовая горелка, корзина, а главное – деньги. Мечтал построить лодку. Её он, правда, сделал с помощью друга Валикова, работавшего заведующим лесхозовской пилорамой. Он и доставил Обухову машину якобы обрезков, среди которых попадались очень даже хорошие доски. Лодка вышла огромной, неповоротливой. – Ну и зачем она тебе? – поинтересовалась Вера Ивановна.
– Буду рыбу ловить.
– Ты посмотри на нашу речку, её в летний полдень можно перейти, не замочив пяток.
– Я на озере буду рыбачить.
– Так озеро в трёх километрах.
– Ничего, дойду как-нибудь. Со временем Вера Ивановна устроила его в пожарную часть. Служил Обухов хорошо, дослужился к сорока годам до звания прапорщика и командира расчёта. С рыбалки приносил щук, подлещиков, окуней, и Вера Ивановна начала успокаиваться. И она, а теперь и муж – на почётных должностях, и даже мужское увлечение шло ему в плюс. Но так продолжалось недолго, потому что и с рыбалкой вышла история на посмешище всего райцентра.
Как-то раз, уже в октябре, в листопад, Обухов собрался на лов с вечера. – Переночую у костра, чтобы успеть к утренней зорьке. Мне один рыбак рассказывал, в эту пору хорошо сом ловится. А я уже давно мечтаю сома поймать.
– Мечтает он. Ты слушай больше, тебе наговорят. Да и холодно. Но Обухов пошёл. Сначала жёг на берегу озера костёр, потом отплыл, чтобы перед рассветом быть готовым к ловле. Ночевал в лодке и проснулся от холода и тишины. Засыпая, слышал слабое пошлёпывание волн о борт и даже ощущал почти неуловимое покачивание, теперь же присутствовали полная тишина и неподвижность. Звёзды блёкли, близился рассвет, и, когда он собрался рыбачить, выяснилось, что ночью ударил морозец и всё озеро покрылось тончайшим льдом. Тут уже не о рыбалке надо думать, а как доплыть до берега. Обухов перебрался на нос лодки и стал пробивать веслом проход. Но за час работы вспотел в меховом бушлате, а продвинулся всего метров на пятьдесят, и стало ясно, что до спасительного берега не добраться и к ночи. Уже давно взошло солнце, рыбак успокоился, надеясь, что солнышко, хотя и осеннее, растопит лёд. Солнце поднималось выше, но и мороз крепчал, как это часто бывает в ясную погоду. Обухов пришёл в полное отчаяние – с одной стороны, лёд был непреодолимым препятствием, а с другой, совсем не держал веса, даже если лечь на него и ползти. Мобильные телефоны тогда только входили в моду, поэтому вызвать помощь он не мог, да и как бы ему помогли те же братья пожарные? Если бы только сняли его с лодки на воздушном шаре, который он так и не построил. Вторую ночь он снова провёл в лодке, голодный, замёрзший. Единственное, что было в достатке, – вода. К счастью, на следующий день поднялся сильный ветер с дождём, лёд начало ломать, и к вечеру, выворачивая вёслами замёрзшее крошево, он сумел добраться до берега, где его ждала небольшая толпа горожан и пожарных, которую собрала Вера Ивановна, обеспокоенная долгим отсутствием мужа.
Теперь Обухов на пенсии. Вера Ивановна, если он делает что-нибудь не так, уже с полным основанием упрекает его пословицей:
– Сразу видно: старый что малый. Раньше Обухов возмущался, но сейчас покорно молчит – против народной мудрости не попрёшь. Зима в том году, в отличие от предыдущих, слякотных и тёплых, началась с морозов и снегопадов. Позавтракав, Обухов с женой сидели на кухне. Вера Ивановна вязала внукам шерстяные носки, а Обухов смотрел на улицу. – Ребятишек совсем не видно, – заявил он. – В наше время, помню, было не протолкнуться. И в хоккей играли, и с горки катались. Нам мужики в начале зимы всегда деревянную горку строили.
– Все сейчас по компьютерам сидят, – пояснила Вера Ивановна. Но муж уже не услышал её слов, мгновенно захваченный новой мечтой – так ему загорелось построить для ребят горку, и построить прямо сегодня. – Пойду пройдусь, – сказал он и, хотя жена посмотрела на него обеспокоенно и подозрительно, оделся и вышел. Отправился он в свой сарай, где хранился стройматериал. Приятель Валиков продолжал привозить для печки машины обрезков, среди которых как бы случайно попадались очень хорошие доски. Материала хватало, но одному за день было не управиться, и он попросил помочь Валикова. Они походили по улице, присмотрели место для горки – небольшой выгон, как раз напротив дома Обухова, и начали строить. Из сарая вынесли столбики и доски, зажелтевшие на снегу, и пошёл по улице шум. Застучали молотки, пропел выпущенный стрелой по доскам рубанок, зарычала, оскалив клыки, пила. Через час на улице все знали: старики Обухов и Валиков строят для ребятишек горку. Пришли посмотреть, но до конца не поверили: слишком странно тратить на пустую забаву столько хорошего материала. А потом и сами взялись помогать. Ещё на земле скрепили столбики досками, сделали площадку с перилами, а потом сообща, верёвками, поставили сооружение на попа. После обеда приладили с одной стороны лестницу, с другой – спуск с бортиками, сколоченный из трёх широченных досок. Прибежали дети, застенчиво стояли в стороне, ждали. А когда всё было готово, Обухов с Валиковым на морозе облили спуск водой и ушли, собрав инструменты.
И началась потеха. Принесли из дома кто санки, кто просто фанерки от посылочных ящиков, полезли по лестнице на горку, как на штурм, и бросались вниз головой по спуску, как в воду. Одна девочка долго стояла наверху, пока её не столкнули. Съезжая, она заплакала, а съехав и упав в снег, засмеялась, радостно округляя глаза от только что пережитого страха. Обухов смотрел на всё через окно, позвал и жену. Она подошла, заулыбалась:
– Ну чисто как котята резвятся, – вздохнула. – Смотри, старый, сломает себе кто-нибудь шею, будешь отвечать. Обухов хотел было рассердиться, но вместо этого ответил миролюбиво:
– Не бойся, не сломают. А когда окончательно стемнело, дети разбежались, но ещё долго были слышны по дворам их голоса. Потом всё стихло. Обухов посидел, прислушиваясь. Привычно, уже по-ночному, полаивали собаки, не то на холодно заблестевшие звёзды, не то на выступившие из всех углов тени. Погасив свет на кухне, Обухов решил покурить и лечь спать. И, услышав за окном скрип, подышал на стекло и глазам не поверил: на горку, воровато озираясь, лез Валиков. Залез, присел на корточки и, взмахнув руками, быстро съехал вниз. – Ну и ну, – усмехнулся Обухов и опять подышал на стекло. Валиков поднялся, потёр поясницу и направился домой. Через минуту возле горки остановились шесть женщин – Обухов узнал доярок, возвращавшихся с вечерней дойки. Они забрались наверх и столпились на площадке, так что старик опасался, как бы они не сломали перила. Потом, присев на корточки и держась друг за друга, съехали вниз паровозиком. – Обухов, – сонно сказала из спальни жена, – ты спать думаешь?
– Иду-иду, – согласился старик, посидел, а потом оделся и осторожно, чтобы не скрипнули дверь, крыльцо, калитка, пошёл на улицу. По-прежнему было тихо, в домах гасли огни. Он несколько раз обошёл горку, нашёл фанерку, забрался наверх, сел, поджав ноги, оттолкнулся от бортов руками и стремительно понёсся вниз. Так же стремительно понеслись ему навстречу сугробы. Обухов врезался в сугроб ногами, подняв столб снега, похожий на взрыв. Потом подхватил фанерку и пошёл обратно к горке. Домой он вернулся только через час, с фанеркой в руках, весь в снегу. Владимир КЛЕВЦОВ,
г. Псков Фото: Shutterstock/FOTODOM
Свежие комментарии